Петр Подгородецкий - «Машина» с евреями

Радиоэфиры помогали мне раскручивать и собственные проекты, которые потихоньку стали появляться, а моя физиономия вместе с лицами Гордона и Соловьева украшала десятки троллейбусов, сотни урн и баннеров в центре Москвы. Захотелось мне поболтать со старым другом или симпатичной девушкой, я их в эфир тащу. Правда, к концу второго года мне все это достаточно надоело. Так надоедает любая регулярная работа, на которую надо ходить по часам, ну и уходить тоже.

Что-то нужно было делать, и я пригласил к себе в передачу Вадика Степанцова. Я был на его концерте и услышал там замечательное стихотворение «История с гимном». Оно было посвящено обсуждавшейся тогда теме, какой гимн нужен нашей стране, и изобиловало элементами ненормативной лексики. Оно так мне понравилось, что я решил довести его до своих слушателей. Это сильно напоминало анекдот: «Поручик Ржевский сидит и что-то сосредоточенно пишет. К нему подходит полковник: „Что вы пишете, поручик?" — „Гимн нашего полка". — „Дайте-ка посмотреть… Да. у вас тут один мат!" — „Да нет же, полковник, вот, в третьем куплете слово «знамя»"». В конце передачи настало время обнародовать хит. Перед этим я сказал: «Дорогие мои радиослушатели, скорее всего, мы с вами больше не услышимся, поскольку я сейчас поставлю компакт-диск со стихотворением Вадима Степанцова. Кто может, заткните уши женщинам, кто может, уведите детей от радиоприемников, но послушать это вы должны! На этом я окончательно прощаюсь с вами!» В общем, стихотворение было дано в эфир без всяких купюр и «пиканий», в результате чего я был вынужден покинуть пост радиоведущего. Даже зарплату за последний месяц работы не заплатили. Но все равно, похулиганив напоследок, я испытал чувство глубокого удовлетворения.

Работа на радиостанции в качестве ведущего имеет свои преимущества. Во-первых, выяснилось, что множество девушек хотело бы со мной встретиться и провести время, чем я иногда пользовался. Во-вторых, меня «напитывали» творческими идеями, люди привозили свои записи, песни, стихи, музыку. В-третьих, стоило мне пожаловаться на то, что у меня машина в ремонте, тут же звонил кто-нибудь с предложением отвезти домой. Ну а пойти куда-то в ресторан или клуб вообще проблем не было. И сами клубы приглашали, и просто слушатели. Правда, с появлением Ирки моих поклонниц, ждавших меня у выхода со студии, все чаще ожидал облом. Она меня привозила на эфир, а потом «в профилактических целях» забирала оттуда. Я, в общем-то, не возражал. Вообще, ежедневный эфир имеет определенные преимущества. Мой коллега Миша Плотников устраивал со своими слушателями коллективные выезды на рыбалку, ловили рыбу, общались, делали уху, потом, уже в Москве, снимали ресторан, а дальше это становилось своеобразным клубом, где люди общались. С течением времени наращивается такая радиосемья. Единственное, что бывает тяжело, — это найти тему на каждый день работы.

Еще тяжелее — работать ежедневно на ТВ. Вадик Тихомиров с М-1 работал с 7 до 11 часов утра в прямом эфире! И ведь надо быть в форме, выглядеть более или менее прилично. Там уж не получится, как на радио, во время какой-то песни покурить или глотнуть пивка. А в целом у меня остались самые теплые воспоминания о работе на радио и на телевидении, я многому научился и, надеюсь, смог кому-то помочь в жизни и просто облегчить времяпрепровождение. В составе «Машины времени» мы начали сниматься в 1980 году. Самое интересное, что где-то в архивах есть запись для первой программы моей песни «Ах, что за луна!». Как сейчас помню, подставкой для клавиш был столик, накрытый блестящей новогодней скатертью с «дождем». Хотелось бы ее когда-нибудь еще раз увидеть.

В то время нас много снимали для региональных телестудий. Как правило, мы снимали по нескольку песен. В Свердловске мы записывали «Поворот».

Нас усадили на древний телевизионный кран, который при обычных обстоятельствах возит по студии оператора с камерой. Мы были уже сильно нетрезвыми (дело было под утро), но кто-то все-таки сел за руль и стал гонять по студии. Обошлось, правда, без потерь.

А первая запись, которая неизвестно каким образом появилась в «Голубом огоньке» в новогоднюю ночь 80/81 года, — это запись песни «Скачки». Я, помнится, носился там по всему залу, вытаскивал всех танцевать — в общем, отвязывался, как мог. Правда, была дана команда показывать нас как можно меньше, но прорыв был сделан. А на следующий год пошла песня «За тех, кто в море», правда, в исполнении Софии Ротару. Ну а мы как бы аккомпанировали. Честно говоря, идиотизм наших телерадионачальников просто поражал. Мы были самой популярной группой в стране, нас знали десятки миллионов людей, а миллионы были поклонниками коллектива, а на центральном ТВ показали всего две наши песни за три года! Зато с 1986-го «Машина» пошла по всем каналам и всем программам. Но это уже без меня.

Моя собственная история с телевидением началась после «отчисления» из «Машины». Меня пригласили работать в качестве ведущего на радиостанцию «Серебряный дождь». Ну работал я себе и работал, и где-то в 2001 году меня позвали в качестве гостя в программу канала «М-1», вещавшего на Москву и Московскую область, под названием «История сбитого летчика». Программа была о людях, которые испытывали взлеты и падения, а и того и другого у меня было предостаточно. Вел ее очень интересный актер с совершенно неактерской фамилией Дубина. Сразу же вспоминается анекдот в тему о том, что очень трудно быть президентом крупнейшего многопрофильного холдинга с фамилией Шарашкин. Замечательный актер, между прочим, — я его потом часто видел в различных рекламах.

С течением времени меня выгнали и с «Серебряного дождя» (это отдельная история), и я остался на время без работы. Через несколько дней у меня раздался звонок. Звонил Толя Демидов — телепродюсер, старший брат Вани Демидова. Он предложил мне приехать для беседы. Стали делать всякие комплименты типа того, что не могут забыть мое участие в программе, где ведущий выглядел бледнее, чем я, хвалили всячески, а в конце предложили занять место ведущего. Я выразился в том смысле, что неудобно как-то при действующем ведущем внедряться в программу, на что получил ответ, что вопрос с увольнением Дубины уже решен. Вот так я стал телевизионным ведущим и стал вести еженедельную программу «История сбитого летчика». Собственно камеры я никогда не боялся, проблемы были лишь с тем, на какую камеру когда работать, вписаться в формат 26 минут, чтобы не терялась энергетика реального времени. Со стилем было все просто, по-домашнему, джинсы, футболка, комбинезон, толстовка, джинсовая куртка или рубашка. Помню, первые передачи я записывал по два — два с половиной часа. Конечно, это было мучение для всех. Мы готовились, составляли какие-то досье, репетировали. Где-то через полгода я втянулся и практически не тратил времени на подготовку. За два года у меня прошло более сотни эфиров и, соответственно, более сотни героев: артистов, политиков, спортсменов и просто интересных людей.