Серафима Чеботарь - Самые желанные женщины. От Нефертити до Софи Лорен и принцессы Дианы

Ее слава «разрушительницы сердец» и «пожирательницы мужчин» была настолько сильна, что стоило ей где-нибудь появиться, как, по рассказам очевидцев, «мужчины были готовы выпрыгнуть из штанов, а женщины были готовы броситься на нее с кулаками». Однажды, когда Брижит навещала в больнице свою подругу, в лифте на нее накинулась разъяренная женщина: «Шлюха! Неужели тебе мало мужчин?! Оставь же кого-нибудь и нам, обычным женщинам!..» – потом попыталась изуродовать ей лицо вилкой. Позже этот эпизод, лишь слегка изменив его, вставит в свою картину «Частная жизнь» великий Луи Маль.

На съемках «Бабетты» Бардо влюбилась в своего партнера по фильму, красавца Жака Шарье. Вскоре актриса с ужасом поняла, что беременна – она, после раннего аборта до безумия боявшаяся стать матерью, была в панике. «Я побывала у врачей, акушерок и шарлатанов всех мастей, – признавалась она. – Не нашлось ни одного, кто пошел бы на риск – сделать аборт самой Брижит Бардо». Так что пришлось ей официально выходить замуж за Шарье – становиться матерью-одиночкой она тем более не хотела. Скромную свадьбу запланировали на 18 июня 1959 года. Мэру городка Лувесьенна были даны огромные взятки, чтобы информация о предстоящем бракосочетании не просочилась в прессу, но в назначенный день у мэрии стояли две сотни репортеров, и молодые еле-еле сумели попасть внутрь. Уже вечером весь мир увидел фотографии: заплаканная Брижит в объятиях своего второго мужа, и на ней – платье из миткаля в розовую клетку виши, отделанное английским кружевом, и туфли без каблуков. Подобные наряды только в 1959 году надели пять тысяч французских невест, а клетка виши стала самой модной расцветкой на следующие десять лет.

На первых месяцах беременности Бардо продолжала сниматься в фильме «Истина» Анри-Жоржа Клузо: ее роль, полная глубокого драматизма на грани трагедии, требовала от Брижит напряжения всех сил, но она с успехом справилась.

Последние месяцы беременности актриса провела в настоящей осаде: ее дом был постоянно окружен десятками репортеров, и стоило Брижит выйти из подъезда, как на нее немедленно набрасывались папарацци. Однажды она решилась выйти через черный ход, переодевшись и закрыв лицо огромными очками – но ее узнали и гнали, как зверя на охоте, пока обезумевшая от ужаса Брижит не свалилась в мусорный бак. Когда актриса увидела снимки в газетах, она попыталась покончить с собой – узнав об этом, Шарье перерезал себе вены. К счастью, обоих удалось спасти.

Рожать Брижит пришлось дома – ее родные боялись, что репортеры просто не дадут машине скорой помощи доехать до больницы. Родильная палата была оборудована в соседней квартире – и там 11 января 1960 года Брижит родила сына Николя-Жака. Друг молодого отца сделал несколько снимков Брижит с малышом – у нее не было сил сделать нормальную прическу, и на снимках она предстала с небрежной копной светлых прядей. Эта прическа, получившая название «кислой капусты», немедленно стала невероятно популярной.

Шарье был счастлив – он надеялся, что его молодая жена наконец успокоится, но у Брижит были другие планы. Почти сразу же после родов она укатила на очередные съемки, оставив сына на попечение Жака. Вскоре она опять влюбилась в своего партнера по съемкам, актера Сэми Фрея: Шарье то устраивал любовникам дикие сцены, то пытался вернуть жену, но в конце концов Бардо и Шарье развелись. Их сын остался на попечении родственников отца: сама Брижит с детской непосредственностью объясняла: «Как я могу растить ребенка, если не знаю, как жить самой?» Она не лукавила: когда и Сэми Фрея, в свою очередь, призвали в армию, Бардо вскрыла себе вены. Ее еле успели вытащить с того света.

Как потом признавалась сама Брижит, ей всегда были необходимы ласка и забота, надежное плечо, на которое можно опереться, и сильный мужчина, который будет ее опекать. «Всю свою жизнь я искала любви, – признавалась она. – Это единственное, что имеет смысл в жизни, это единственная отрада. И каждый раз я пыталась поверить, что нашла любовь. И когда я люблю, я отдаю все. Нельзя отдавать не всю любовь, а только ее часть. Всегда отдаешь или все, или ничего. И каждый раз я доходила до самого конца».

Она не могла быть одна: когда рядом с ней не было постоянного мужчины, она с легкостью приглашала в дом любовников на одну ночь, а находясь на съемках, почти обязательно заводила романы с партнерами по фильму. Ее влюбленности накладывались друг на друга, весьма осложняя актрисе жизнь, и от этого она страдала еще больше. После съемок в «Презрении» Жан-Люка Годара она влюбилась в бразильского музыканта Боба Загури, который поселился у нее на вилле «Мадраг» – хотя Сэми Фрей еще не выехал из ее парижской квартиры. Когда Сэми узнал об измене Брижит, он был в бешенстве, но ничего не смог поделать. «У Бардо настоящий талант быть неверной», – говорил когда-то Роже Вадим.

Где бы ни появилась Брижит Бардо – во Франции, в Италии, в Англии или Америке – всюду на нее набрасывались обезумевшие поклонники. Бардо так от этого устала, что решилась принять приглашение Боба посетить его родину и отправилась с ним в Бразилию. Но оказалось, что горячие латиноамериканцы еще хуже европейцев: едва спустившись с трапа самолета, Брижит попала в тесное кольцо перевозбужденных бразильцев, которые буквально поволокли ее к зданию аэропорта. До него Бардо уже не дошла – актриса упала в обморок. Похожая история повторилась в Нью-Йорке – на премьере фильма «Виват, Мария!» на Брижит накинулось столько репортеров, что от фотовспышек у нее началось отслоение сетчатки. «Меня лишили права на личную жизнь, – жаловалась она друзьям. – У меня вообще нет никакой личной жизни. Я как загнанный зверь. Не могу сделать и шага, чтобы ко мне не приставали с расспросами».

Брижит Бардо была мировой звездой номер один. Фильмы с ее участием собирали огромные толпы в любом уголке планеты – кто-то подсчитал, что в некоторые годы выручка от экспорта картин с участием Бардо была самой доходной статьей бюджета Франции после экспорта вина. Она находилась в расцвете своей красоты, на вершине славы, ее обожали сотни миллионов зрителей по всему миру, но Брижит Бардо была удивительно несчастна. «Любит тебя весь мир или никто – это одно и то же, – писала она. – Неужели вы думаете, что когда ночью лежишь в постели одна, тебе одиноко и у тебя проблемы, то мысль о том, что тебя любит полмира, может утешить?» Она невыносимо устала от постоянного внимания прессы, от назойливого любопытства поклонников, от мужчин, которые беззастенчиво эксплуатировали ее тело, ее известность и ее деньги. Ей приписывали романы с теми, которых она едва знала, и она едва знала тех, с которыми крутила романы. Но выхода из этого замкнутого круга она не видела.