Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке - Швец Юрий

— О, да, конечно. Эскулап наконец вспомнил об этом происшествии. — Это действительно был серьезный промах. Ну, что же делать? Мы тогда только начинали, и у нас была лишь горстка надежных лекарств. на все непредвиденные обстоятельства. Так что не стоит беспокоиться, все будет хорошо». Последнее слово он сказал по-английски.

— Только помни, если с Сократом что-нибудь случится, то точно с твоей головой, — на всякий случай пригрозил я. «Крючков сам следит за делом, настолько это важно».

— Не волнуйся, он будет в полной безопасности, — сказал Эскулап со своей озорной ухмылкой.

Тоскливой декабрьской ночью мы с Бересневым отправились на встречу с Сократом в его «люксовый» номер в гостинице «Россия» с видом на Кремль. Меня смущала перспектива представить Береснева как моего начальника, особенно после того, как Сократ встретился с аналитиком Голиковым во время его предыдущей поездки в Москву. Как бы сообразителен ни был полковник Голиков, он поразил агента своей сообразительностью. Теперь Сократу предстояло открыть совсем другую истину. Что он подумает о Комитете, зная, что им руководят такие люди, как Береснев? Я мог только надеяться, что мой новый начальник будет вести себя относительно тихо.

Я познакомился с Бересневым, когда мы оба работали в вашингтонской резиденции. До этого он, как и Бычков, несколько лет дислоцировался в Канаде, но в обеих странах оказался пустым. Береснев был арестован за попытку пронести украденные колготки мимо охранников в вашингтонском магазине. Разразилась большая буря: советский дипломат пойман с поличным на магазинной краже!

Береснев пытался выдать себя за жертву провокации ФБР, но ему никто не поверил. Генерал Якушкин выслушал протесты Береснева с нескрываемым презрением, а затем сказал: «Допустим, что это была не кража. Но какой вы разведчик, если вас можно подставить с помощью такой грошовой провокации? в таких случаях офицеры обычно вышибали себе мозги или, по крайней мере, уходили в отставку».

— Клянусь, я не крал колготки, — вскричал Береснев, умоляя о пощаде.

— Кому какое дело до колготок? Проблема в том, что ты не годишься в разведчики, — едко сказал Якушкин. «Если вы не смогли украсть кусок нижнего белья, как вы собираетесь украсть государственные секреты США? Убирайтесь отсюда! Вы мне противны!»

Но когда Береснев вернулся в Москву, его подобрал Бычков и назначил начальником американского отдела Управления РТ. В новом качестве Береснев развил в себе неожиданный талант; он превратился в непревзойденного мастера искусства «прыгать на борт на стадии закрытия».

Береснев в мгновение ока овладел этим простым приемом, за что получил прозвище «Джонни-поздно». Судя по тому, что он появился на сцене, он явно чувствовал, что операция с Сократом вступает в завершающую стадию и пора пожинать плоды. Я был далеко не уверен, что он прав, и был полон предчувствия, что, ослепленный блеском предстоящей медали, он сделает какую-нибудь глупость. На самом деле, я не скупился на награды начальства — лишь бы они оставили меня в покое. Я был неприятно удивлен, узнав, что

Береснев отправился на встречу с агентом, даже не делая вид, что пытается ознакомиться с его делом, — это было все равно, что начинать операцию, не имея ни малейшего представления о том, что не так с пациентом.

— Наш разговор будет записываться? — спросил Береснев, когда мы подошли к комнате Сократа.

— Конечно, — ответил я. «Девочки от Татьяны работают на полную катушку».

— В следующий раз проследи, чтобы микрофоны были выключены, — сказал он, нахмурившись.

"Почему?"

«Зачем хвататься за любую возможность продемонстрировать нашу глупость?» — сказал Береснев, — и, к своему удивлению, я увидел, что он совершенно серьезен.

Стол в комнате прогибался под грудой русских деликатесов, которые большинству россиян было не по карману. Симпатичная официантка, присланная Эскулапом, изящно налила водки в два стакана и наполнила бокал шампанского игристым. Береснев и Сократ обсуждали вопрос о базах США в Греции.

Узнав от агента, что такие базы есть даже на окраинах Афин, Береснев самодовольно сказал: «На данном этапе Советский Союз будет вполне удовлетворен, если они будут просто отодвинуты подальше от столицы».

Я мог бы закричать. Береснев был явно не в себе, балансируя на грани провала. Пришлось вмешаться, и немедленно.

— Ужин готов, — громко сказал я.

«За наш успех», — провозгласил мой босс и допил свой стакан.

Но едва Сократ последовал его примеру, как снова вмешался Береснев.

«В принципе, Советский Союз готов предоставить Греции

любую помощь, если ее правительство потребует полного вывода американских баз».

Сократ, еще не сообразивший, что его собеседник не знает, о чем говорит, был так удивлен, что забыл свое шампанское.

«Какой объем экономической помощи вы можете предложить?» он спросил.

— Сколько нужно, — серьезно ответил Береснев, наслаждаясь эффектом, произведенным его словами.

— Как насчет небольшого бряцания оружием?

"Конечно, почему бы и нет!"

За спиной агента я яростно корчил рожи, пытаясь привлечь внимание Береснева к полному бокалу с шампанским. Наконец мой начальник соизволил спуститься с небес на землю и поднял второй тост: «Исследования продолжаются».

Сократ подозрительно посмотрел на него, взял свой стакан и стал смаковать его содержимое. Береснев суетился около него, предлагая ему то это лакомство, то другое. Ненадолго в комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь монотонным звуком работающих челюстей.

Прошло пять минут, десять минут. . Сократ все еще потягивал шампанское без видимого эффекта. Еще через десять минут я решил, что пора посоветоваться с Эскулапом, который находился этажом ниже, в дежурной части КГБ.

— А как насчет прекрасного пола? Я встал и вопросительно посмотрел на Сократа.

— Отличная идея, — сказал он оживленно. — А где они?

"Дай мне проверить." Я вышла из комнаты и спустилась по лестнице.

"Что мы будем делать?" — спросил я Эскулапа, входя в его комнату. «Ваше лекарство не работает».

"Я не верю в это," запротестовал он. «Просто ваш агент прихлебывает свой напиток, а не глотает его. Не волнуйтесь, это сработает. Пошли, я хочу понаблюдать за ним».

Вернувшись, я увидел, что представление действительно начинается. Сократ явно терял координацию, — он невнятно произносил слова, его глаза теряли фокус. Рывками он налил себе полную чайную рюмку водки, выпил ее и рухнул беспомощной грудой.

— Смена окончена, — сказал я. Это был заранее подготовленный сигнал людям Татьяны остановить запись и выключить микрофоны. — А ты, — обратился я к Эскулапу, — подожди внизу. Мы позовем, когда понадобишься.

Правила КГБ запрещают проводить допрос подопытного в присутствии посторонних свидетелей. Не разрешалось даже снимать на пленку, чтобы не оставалось абсолютно никаких следов.

Развалившись в кресле, Береснев смотрел на меня глазами, которые он с трудом удерживал. Внезапно меня охватила горячая ярость. И снова мне пришлось пройти через самое страшное испытание, чтобы доказать свою невиновность. И все потому, что я добился почти невозможного — завербовал гражданина США? Но я должен был пройти через это, доказать кому? Мелкому воришке, несостоявшемуся разведчику, который по необъяснимой прихоти судьбы стал моим начальником? Или к Бычкову? А может, генералу Андросову, затоптавшему сначала резидентуру, а потом Североамериканское ведомство? Как долго будет продолжаться это оскорбление здравого смысла? Эта толпа так обленилась, что никто даже не захотел проверить мою благонадежность; Я должен был сделать это сам. О нет, товарищи, надоело, решил я.

Я сел рядом с агентом и принялся за дело.

«Мартин, я помог тебе стать советником нашего комитета, чтобы ты мог поправить свои финансы. Теперь твоя очередь помочь мне. Мне нужно установить контакт с ЦРУ или ФБР».

Сократ полулежал в кресле и тихонько похрапывал. Мне пришлось сильно встряхнуть его, чтобы привести в чувство. Его остекленевшие глаза прошлись по комнате, остановились на рюмке, полной водки. Он схватил его и вылил содержимое себе в горло. Потом он уставился на меня невидящими глазами и пробормотал что-то невнятное. Диагноз был однозначен: опьянение в крайней степени.