Алексей Карпов - Батый

«Чудовищами надлежит называть их, а не людьми, ибо они жадно пьют кровь, разрывают на части мясо собачье и человечье и пожирают его, одеты в бычьи шкуры, защищены железными пластинами. Роста они невысокого и толстые, сложения коренастого, сил безмерных. В войне они непобедимы, в сражениях неутомимы. Со спины они не имеют доспехов, спереди, однако, доспехами защищены. Пролитую кровь своих животных они пьют как изысканный напиток… Они не знают человеческих законов, не ведают жалости, свирепее львов и медведей… Никто из них не знает иных языков, кроме своего, которого не ведают все остальные, ибо вплоть до сего времени не открывался к ним доступ, и сами они не выходили, дабы стало известно о людях или нравах их через обычное общение людей»76. Мощь и многочисленность их войска выражались в каких-то совершенно немыслимых цифрах. «Явился некий народ, называемый тартарами, сыны Измаиловы, вышедшие из пещер, числом до 30 миллионов и более, — записывал монах одного из английских монастырей. — Они опустошили все провинции, через которые пролегал их путь». Их войско «в длину простирается на 20 дневных переходов, а в ширину на 10 дневных переходов», — доносил некий венгерский епископ. «Войско их столь велико… что оно занимает место на добрых 18 лье в длину и 12 в ширину, — так оценивал силу татар магистр ордена тамплиеров во Франции Понс де Обон. — Они продвигаются за один день на такое расстояние, как от Парижа до города Шартр». Они не похожи на других людей и живут 300 лет, уверял один из армянских хронистов77.

Между тем татары обосновались на левом берегу Дуная. Надо полагать, что по первоначальному замыслу Батый намеревался включить эти земли в состав собственного государства и предназначал их для своих новых подданных — скорее всего куманов (половцев). «Передав завоёванные земли новым обитателям, — с болью в сердце писал король Бела германскому королю Конраду IV, — они заняли — о, несчастье! — всё наше королевство по ту сторону Дуная»78. Отдельные отряды татар разоряли соседние области. Есть сведения, что они нападали на владения герцога Оттона II Баварского, но тот разбил их79. Неудачной оказалась и попытка одного из татарских отрядов переправиться через Дунай в районе австрийской границы. Опустошив Венгрию и Польшу, сообщает флорентийский хронист середины XIV века Джованни Виллани, «татары двинулись в Германию и стали переправляться через Дунай, великую реку в Австрии, кто на лодках, кто на лошадях, а кто с помощью бурдюков, надутых воздухом. Тут местные жители забросали их стрелами и камнями из луков и метательных машин, так что бурдюки пошли ко дну, а вместе с ними и татары, из которых почти никто не уцелел»80. Некоторые татарские отряды достигали предместий Вены. О их нападении на город Нейштадт в Австрии, примерно в восьми милях от Вены, сообщается в послании некоего И вона Нарбоннского (из других источников не известного). В то время автору случилось находиться в этом городе; всё произошедшее он описывал в самых фантастических красках Апокалипсиса, мешая вымысел и реальность. Город защищали не более пятидесяти воинов с двадцатью арбалетчиками, оставленными для охраны герцогом Фридрихом Бабенбергом. «Все они, завидев войско с одного возвышенного укрепления, содрогнулись перед нечеловеческой жестокостью спутников Антихриста, и слышался им возносившийся к Богу христианскому горестный плач всех тех, которые без разницы положения, состояния, пола и возраста равно погибли разною смертью, врасплох застигнутые в прилегающей к городу местности. Их трупами вожди со своими и прочими лотофагами (буквально: «пожирателями лотоса», но здесь в значении: «пожиратели трупов». — А. К.), словно хлебом, питались… А женщин, старых и безобразных, они отдавали, как дневной паёк, на съедение так называемым людоедам; красивых не поедали, но громко вопящих и кричащих толпами до смерти насиловали. Девушек тоже замучивали до смерти, а потом, отрезав им груди, которые оставляли как лакомство для военачальников, сами с удовольствием поедали их тела». Когда же к городу приблизилось объединённое войско австрийского герцога Бабенберга, чешского короля Вацлава, а также патриарха Аквилейского, герцога Каринтийского и маркграфа Баденского, «всё это нечестивое войско тут же исчезло и все эти всадники вернулись в несчастную Венгрию, — писал Ивон Нарбоннский архиепископу Бордоскому Гиральду. — Они отступили так же стремительно, как и нагрянули; вот почему они внушили тем больший страх всем, видевшим это»81.

То были лишь разведывательные операции отдельных частей монгольского войска. Что ждало Европу дальше, никто не знал. Все жили ощущением скорой и неизбежной смерти. В «Великой хронике» Матвея Парижского, одного из самых значительных хронистов английского Средневековья, приведено зловещее пророчество, распространившееся тогда по всей Европе:

Когда минует год тысяча двести

Пятидесятый после рождества Девы благой,

Будет Антихрист рождён,

Преисполненный демонической силой82.

Казалось, этот год уже наступил.

Зима 1241/42 года выдалась на редкость морозной. В конце января лёд сковал Дунай (что бывает нечасто), и преграда, защищавшая Юго-Восточную Европу от страшных завоевателей, исчезла. Войска Кадана устремились на правый берег Дуная, по следам бежавшего короля Белы. «…Наступал он огромными полчищами, сметая всё на своём пути», — писал Фома Сплитский. Сначала татары спалили Буду (напротив Пешта, на противоположном берегу Дуная), затем захватили и сожгли Эстергом, столицу Венгерского королевства, однако Секешфехервар, ещё одна древняя столица венгров, выстоял, так что Кадану с его воинами пришлось отступить. «Он спешил настичь короля, — объясняет Фома, — поэтому на своём пути он не мог производить значительных опустошений, и, как от летнего града, пострадали только те места, через которые они прошли». И далее: «Он продвигался вперёд, словно шёл не по земле, а летел по воздуху, преодолевая непроходимые места и самые крутые горы, где никогда не проходило войско. Ведь он нетерпеливо спешил вперёд, полагая настичь короля прежде, чем тот спустится к морю».

К началу марта войско Кадана, пройдя Хорватию, достигло побережья Адриатического моря. Главной целью татар оставался король Бела; в поисках его татары рыскали по всему побережью, подступая то к одному, то к другому городу. Так, полагая, что король укрылся в небольшой крепости Клис (недалеко от Сплита), они «начали со всех сторон штурмовать её, пуская стрелы и метая копья. Но поскольку это место было укреплено природой, они не смогли причинить значительного ущерба. Тогда татары, спешившись, стали ползком с помощью рук карабкаться наверх. Люди же, находившиеся в крепости, сталкивая на них огромные камни, нескольких из них убили. Ещё более рассвирепев из-за этой неудачи, они, ведя рукопашный бой, подступили вплотную к высоким скалам, грабя дома и унося немалую добычу. Но когда они узнали, что короля там нет, то перестали осаждать крепость и, оседлав коней, поскакали к Трогиру». Король со своей семьёй действительно укрывался в Трогире, крепости, расположенной на небольшом островке, отделённом узкой протокой от материка. Однако, «видя, что войско татар спустилось напротив его убежища, и полагая, что ему будет небезопасно оставаться на близлежащих островах», он «переправил государыню со своим потомством и со всеми сокровищами на нанятые им корабли, сам же, сев на одно судно, поплыл на вёслах, осматривая вражеские порядки и выжидая исхода событий». Когда Кадан убедился, что подойти к стенам крепости не удастся (ибо «водное пространство, которое отделяет город от материка, непреодолимо из-за глубокого слоя ила»), он отошёл от города. Но прежде чем уйти, предводитель татар направил к городу гонца, который по-славянски прокричал от его имени горожанам: «Говорит вам это господин Кайдан, начальник непобедимого войска. Не принимайте у себя виновного в чужой крови (то есть короля Белу. — А. К.), но выдайте врагов в наши руки, чтобы не оказаться случайно подвергнутыми наказанию и не погибнуть понапрасну». Ответом гонцу была тишина: наученный чужим горьким опытом, король Бела строго запретил своим подданным откликаться хоть одним словом на любые предложения татар. «Тогда всё их полчище, поднявшись, ушло оттуда той же дорогой, какой и пришло. Оставаясь почти весь март в пределах Хорватии и Далмации, татары вот так пять или шесть раз спускались к городам, а затем возвращались в свой лагерь».