«Я не попутчик…». Томас Манн и Советский Союз - Алексей Николаевич Баскаков
К концу 1953 года Советский Союз снова напомнил о себе самым приятным образом. В Москве вышел роман «Будденброки» в переводе Наталии Маи, который и поныне считается образцовым[401]. Без бюрократической переписки секретарь советского посольства в Берне доставил Томасу Манну гонорар в 28 тысяч швейцарских франков наличными на дом[402]. Предположительно тот же самый дипломат привез ему 22 марта 1954 года экземпляр «Будденброков» и попросил его написать что-нибудь к пятидесятилетию со дня смерти Чехова. Писатель принял заказ, но до начала работы ему случилось встретиться с другими, не менее важными для него представителями коммунистического мира.
5 мая 1954 года его в третий раз посетили из советского посольства: некто Смолин – вероятно, все тот же, уже знакомый ему дипломат, приехал в Кильхберг с кинорежиссером Григорием Александровым[403]. Этот человек, известный в СССР по фильмам «Веселые ребята», «Волга, Волга», «Цирк», впоследствии будет играть ключевую роль в интриге вокруг последней награды Томасу Манну от Советского государства.
16 мая в Кильхберг прибыли директор издательства «Ауфбау» Вальтер Янка и восточногерманский литературовед Ганс Майер. Визит был связан с изданием книг Томаса Манна в ГДР, но на этот раз обошлось без стресса и недовольства. Гости приехали не с пустыми руками. Они привезли ему зимнее пальто, пошитое по его заказу в ГДР и оплаченное из его восточногерманских гонораров. Герман Курцке считает, что писатель выглядел в нем как помещик в царское время[404]. Кроме того, речь шла об издании его сочинений в двенадцати томах и прочих литературных вопросах. Визит доставил Томасу Манну удовольствие[405]. В письме к Бехеру от 22 мая 1954 он назвал обоих посетителей «наши друзья»[406].
В этом письме он просил Бехера, ставшего в январе 1954 года министром культуры ГДР, повременить с присуждением ему, Томасу Манну, восточногерманской Национальной премии. Бехер, по обыкновению, заранее осведомился, удобно ли ему будет принять эту награду. Томас Манн отвечал, что в последнее время политические страсти вокруг него успокоились, «ругань поутихла», так что ему уже не надо тратить время на заявления и опровержения. Если бы он теперь принял эту награду, то «вся западная пресса подняла бы мощный и долгий вой» и его голос по всем важным вопросам (прежде всего, в деле защиты мира) сразу потерял бы всякий авторитет. Премию стоит лучше перенести на будущий год, когда он будет отмечать свой юбилей[407].
6 июня 1954 года ему исполнилось семьдесят девять лет. За день до этого он получил поздравительную телеграмму от министерства культуры ГДР. В дневнике в связи с этим отмечено: «Не получается, ни с Гете, ни со мной. Но они считают, что обязательно должно получиться, и на этом настаивают, а Германия Аденауэра [т. е. ФРГ. – А.Б.] не настаивает ни на чем. Вероятно, и в будущем году не пошевелится»[408].
Директор «Ауфбау» коммунист Вальтер Янка был арестован в 1956 году по обвинению в контрреволюционной деятельности и приговорен к пяти годам тюрьмы. В СССР уже была запущена так называемая десталинизация, которую руководство ГДР, как и полагалось, со всей серьезностью приняло к сведению. Но, несмотря на новые веяния, процесс в Восточном Берлине разворачивался по образцам сталинской юстиции[409]. Это значило, что у обвиняемого с самого начала не было никаких шансов на оправдательный приговор. Томас Манн до этого не дожил. Эрика Манн продолжила гуманную традицию своего отца и вступилась за Вальтера Янку. Ее письмо Бехеру от 17 декабря 1956 года не облегчило участи осужденного[410]. Он вышел на свободу в 1960 году.
Первые строки «Слова о Чехове» были написаны 22 июня 1954 года. Если не считать нескольких коротких сочинений из тридцатых годов, этот очерк был первой работой Томаса Манна по прямому заказу Советского Союза. Он знал и любил русскую литературу, его взгляд на творчество Чехова свидетельствует об интересе и симпатии.
В определенном отношении его новый очерк вполне соответствовал установке, принятой в те годы в советском литературоведении. Мотивы социальной критики в произведениях русских классиков ставились в СССР на службу пропаганды. Этой судьбы не избежало и творчество А. П. Чехова (1860–1904). Томас Манн изобразил чеховскую эпоху полностью на основе марксистских источников, которыми его щедро снабдило издательство «Ауфбау»[411]. Они не могли предоставить ему никакой другой информации, кроме негативных штампов, из суммы которых должно было следовать, что революция 1917 года была необходимой и спасительной. Томас Манн воспользовался ими безоговорочно и поселил своего Чехова в стране ужасов: «Русская жизнь того времени никому не давала дышать полной грудью. Это была задавленная, беспросветная, подобострастно-покорная жизнь, жизнь пресмыкающаяся, запуганная и забитая грубой авторитарностью, мелочно регламентированная, оцензурованная, послушная окрику свыше». Не обошлось и без цитаты из Ленина[412]. Вульгарная картина целой эпохи, вымышленная на основе тенденциозного материала, создает исторический фон «Слова о Чехове».
Схожие штампы и раньше помогали Томасу Манну отвечать на трудные и неудобные вопросы. За несколько лет до этого роман Джозефа Конрада «Глазами Запада» служил ему важнейшим страноведческим источником. Грубо упрощенный фон, который он представил публике в «Слове о Чехове», объективно способствовал однобокой интерпретации чеховского творчества. Этим Томас Манн – так же как в письме Союзу советских писателей в 1937 году – слишком явно угождал заказчику. 4 октября 1953 года он отметил в дневнике разговор с женой о «жутковатом» впечатлении, которое на него производит «советская стилизация его литературы тамошней критикой»[413]. В «Слове о Чехове» он, по крайней мере в одном отношении, сам стилизовал себя полностью в духе Советов.
В конце июля 1954 года работа была закончена. 22 ноября Томас Манн получил приятную новость из советского посольства в Берне: очерк выйдет «в таком-то и таком-то журнале и все по ту сторону железного занавеса»[414]. В начале 1955 года он был опубликован на русском языке в московском «Новом мире». Сотрудник посольства доставил писателю в Кильхберг экземпляр журнала и гонорар в 1000 франков[415].
О Западной Германии Аденауэра Томас Манн отзывался в той же саркастически-неприязненной тональности, что и об Америке Трумэна. СССР и коммунизм образовывали в его суждениях миролюбивый противовес «фашизму» и «реакции». В июле 1954 года он писал о советской «культурной инфильтрации» в Германии: «Процесс, угрожающий, достойный одобрения или странный – в зависимости от того, как посмотреть. Для меня по преимуществу занятный». О бегстве в ГДР важного западногерманского чиновника по имени Отто Ион в том же месяце в дневнике сказано: «Много о деле Иона,
