Спутники Марса: принц Конде и маршал Тюренн - Людмила Ивановна Ивонина
Третий удар пришелся на следующее утро. Была пятница, и Ватель обнаружил, что не привезли свежей рыбы. На море случился шторм, и рыба не попала вовремя к столу короля. Этого его нервы не вынесли. Ватель решил, что он не сумел должным образом организовать торжество. Он удалился в свою комнату, закрыл дверь и, подобно римлянину, упал на свою шпагу.
По иронии судьбы рыба стала поступать тут же, телегами: как опытный хозяйственник, Ватель загодя послал заказы сразу в несколько портов. Праздник продолжился, несмотря на ужас Конде и легкую панику челяди. Анри-Жюлю удалось восстановить спокойствие и довести все до конца. Выглядел немного расстроенным и знавший о талантах Вателя Людовик — он даже клялся, что более не потерпит подобных излишеств. И все же, скорее всего, король воспринял случившееся как своего рода развлечение. Какой честью обладал слуга бывшего фрондера! Людовик не скучал. К концу того дня утренняя трагедия была почти забыта. Роскошный прием, длящийся три дня и три ночи, удался на славу.
Гибель Вателя сразу стала темой эпистолярных пересудов, его превозносили и осуждали. А легенда о нем сложилась позже, когда появились сочинения о Вателе, вышли приписанные ему мемуары и любовные романы, не говоря уж о книгах рецептов от Вателя.
Тем временем над Европой нависла гроза, которая должна была вот-вот разразиться. В 1670 г. Республику Соединенных Провинций охватила настоящая паника, когда французские армии захватили Лотарингию. Скоро началась война. В 1672 г. Франция имела огромное численное превосходство — по разным данным от 90 до 118000 пехоты, 25000 кавалерии и 30 кораблями. И это без 70 английских кораблей, английские, швейцарские, савойские полки и 20000 из Кельна и Мюнстера! Модернизировалось и оружие. Хотя в войсках пики еще оставались, в некоторых полках появились штыки, которые крепились к мушкетам. Артиллерия располагала полевыми, осадными пушками и мортирами. Отдельные части заранее запаслись переносными мостами, так как предполагалось переходить реки.
22 марта 1672 г. без объявления войны, англичане атаковали голландский морской караван, возвращавшийся из Леванта, но эскортировавший его адмирал де Гаазе храбро отбил нападение, потеряв лишь 5 судов. Формальная декларация войны против Нидерландов была объявлена только 12 апреля. Уже в мае войска Людовика XIV форсировали Рейн. Главная французские силы во главе с Тюренном вместе с королем и его двором (Лувуа тоже должен был сопровождать Людовика в кампании) двигались к Маастрихту по левому берегу реки Мез, а вторая армия под командованием Конде шла по правому берегу. Близ Маастрихта, где держал оборону 12-тысячный гарнизон, они объединились. Инженерной частью вторжении заведовал уже ставший незаменимым по этой части Вобан. Третья армия из Кельна и Мюнстера вторглась из Вестфалии в северные провинции Голландии и захватила несколько пограничных крепостей[115].
Принц выразил желание взять Маастрихт, но виконт предложил королю обойти его, оставив 5–10000 солдат блокировать город, поскольку считал, что этот пункт требует долгой осады. В 20 милях к северу они захватили хорошо укрепленный городок Мезейк и для контроля коммуникаций разместили там 4–5 000 человек.
Людовик опять прислушался к совету маршала. Французская армия двинулась к северо-востоку от Рейна, чтобы захватить бранденбургские крепости герцогства Юлих-Клеве, защищающие подступы к Соединенным Провинциям. В течение четырех дней перед Тюренном капитулируют Эммерих, Везель, Рейнберг и другие города. Правда, 17 июня голландский адмирал Рейтер разбил англо-французский флот графа д'Эстре и герцога Йоркского в Солбайском заливе. Но на суше все шло прекрасно. Значительная часть Нидерландов, по обе стороны Рейна, занята была французами почти без выстрела.
Потери все же имелись. Армия Людовика XIV переходила Рейн у слияния с голландской речкой Юссель, за которой находились силы племянника Карла Стюарта, двадцатидвухлетнего принца Вильгельма Оранского. В сложное для Республики время этот неразговорчивый, но отважный и расчетливый юноша становится главным противником Франции. Генеральные Штаты располагали лишь 25000 плохо организованного войска, которым командовал принц, их союзники испанцы — 6000. Лето было исключительно жарким, и река аномально пересохла. Кавалеристы Конде проигнорировали наведенный мост, стали переправляться на своих конях и попали под огонь немногочисленных голландских защитников. Луи Конде потерял около 20 человек, но этим желал и ограничиться. Но вышло иначе.
Принц переправлялся на другой берег на лодке со своим сыном герцогом Энгиенским и племянником герцогом де Лонгвилем. Еще на середине переправы он крикнул голландцам, что если они сложат оружие, их пощадят. Выпив накануне ночью изрядную дозу вина, молодые люди, будучи невнимательными и неосторожными, не услышали (или не хотели услышать) этой фразы, и Лонгвиль выстрелил в противника со словами: «Никакой пощады этим канальям!» В наступившей было до этого тишине началась перестрелка, Лонгвиль был убит, а Конде ранен в запястье. Это было единственное ранение, полученное Луи в своих многочисленных кампаниях. Непонимание и смерть племянника его так разозлили, что, невзирая на боль, он во главе своих всадников сражался, пока противник не был рассеян. Но затем его рана серьезно воспалилась, и он на время был вынужден оставить командование на коллегу. Да и печальные мысли о том, как он объяснит сестре гибель совсем еще молодого человека — ее сына — не давали ему покоя[116].
Вильгельм Оранский со своими силами отошел от Юсселя в провинцию Утрехт. 20 июня Людовик торжественно вступил в сам Утрехт. За ним последовал Наарден, расположенный всего в 20 милях от Амстердама. С 3 по 9 июля защищался только 4,5-тысячный гарнизон Нимвегена, но, в конце концов, и этот город сдался на милость Тюренна. Сам маршал был крайне недоволен своими бомбардирами: большинство ядер расположенных далековато мортир просто не достигали Нимвегена.
Наполеон критиковал Тюренна за руководство этой частью кампании и полагал, что вместо Нимвегена ему надо были идти к Амстердаму. Без промедления двинуться на беззащитный Амстердам еще ранее предлагал Людовику и Великий Конде. Уверенный в своем могуществе и движимый тщеславием, король не желал прислушиваться к советам своих опытных полководцев. Словно смакуя свое превосходство, Людовик предпочел брать города один за другим, в чем его поддерживал и Лувуа.
Параллельно в битву вступила королевская пропаганда: живописцы и поэты
