Рерих - Павел Федорович Беликов
В этом полотне Рерих уже показал себя непревзойденным «мастером гор». «Никто не скажет, что Гималаи — это теснины, — писал художник, — никому не придет в голову указать, что это мрачные врата, никто не произнесет, вспоминая о Гималаях, слово — однообразие. Поистине целая часть людского словаря будет оставлена, когда вы войдете в царство снегов гималайских. И будет забыта именно мрачная и скучная часть словаря».
Суровые горы помогают человеку обрести мужество, проявить силу духа.
«Чем-то зовущим, неукротимо влекущим наполняется дух человеческий, — замечает Николай Константинович, — когда он, преодолевая все трудности, всходит к этим вершинам. И сами трудности, порою очень опасные, становятся лишь нужнейшими и желаннейшими ступенями, делаются только преодолением земных условностей. Все опасные бамбуковые переходы через гремящие горные потоки, все скользкие ступени вековых ледников над гибельными пропастями, все неизбежные спуски перед следующими подъемами, и вихрь, и голод, и холод, и жар преодолеваются там, где полна чаша нахождений».
Рерих сам прошел через эти опасности. Его волю испытывали и голод, и холод, и беспощадные вихри. Все это удваивало ценность нахождений, в которых открываются неизведанные дали и рождается бесстрашный в своих дерзаниях человек. Может быть, поэтому жизненная правда рериховских горных пейзажей особенно близка и понятна непокорным путникам в «незнаемое». Во всяком случае, о правдивости совершенно необычных красок Рериха альпинисты рассказывают с большей охотой и увлечением, чем некоторые художники и искусствоведы, все еще считающие, что Николай Константинович грешит «нарочитыми эффектами». Смелое новаторство Рериха в области колорита, с такой интенсивностью продолжавшееся на Востоке, по существу, всегда исходило от натуры и экспериментального постижения цвета.
Еще в 1921 году в Америке художник писал: «…каждая гамма красок создает какое-то могущественное настроение. Могущество света! Люди, имеющие перед собой все могущественные цвета божественного неба и земли, они пытаются ослепить себя, лишь бы не допустить давно сужденную им радость. Но, одев все в серые, желтые и черные стекла, рассудок людей все-таки пытается пробиться и доказать мощь света. Робко пробивается к жизни то, что должно заявить о себе властно».
Властность ярких цветовых гамм, небывалые в живописи цветовые сочетания, контрасты, чередующиеся с неуловимыми переходами, придали произведениям Николая Константиновича неповторимую выразительность. Картины, созданные художником в двух проведенных им по Сиккиму экспедициях, принесли ему новый успех в самой Индии.
В этих же экспедициях Рерихом была собрана интересная коллекция образцов тибетской живописи. «Своим спокойным выражением, — замечает Николай Константинович, — это искусство отвечает тайне колыбели человечества. Образует собой особый храм, к которому все время направлены вопросы и поиски».
Участники экспедиции проявили также большой интерес к сбору и изучению древнейших буддийских письменных источников и к исследованиям в области влияния буддизма на современную жизнь народов Азии. Отдельные выдержки из «Сиккимских дневников» Рериха (1924–1925) были опубликованы на русском языке в сборнике «Пути благословения». Подробный анализ находок экспедиции сделан Ю. Н. Рерихом в его работе «Тибетская живопись», опубликованной в Париже.
Приезд Рериха в Сикким совпал с необычным волнением в буддийском мире. Из-за несогласий и конфликтов между таши-ламой и далай-ламой первый покинул Тибет и скрылся не то в Китае, не то в Монголии. Говорили, что таши-лама побывал и в Сиккиме. Таши-лама считался духовным вождем Тибета и пользовался авторитетом среди простого люда, жестоко эксплуатируемого буддийскими руководителями Лхасы.
Бегство таши-ламы, за которым была организована вооруженная погоня, широко комментировалось среди буддистов. Николай Константинович позже обменивался с таши-ламой дружественными письмами и в «Сиккимских дневниках» характеризовал Лхасу как центр, где сознательный обман трудового народа Тибета возводится в ранг официальной политики.
Постоянной базой экспедиции Рериха в Сиккиме был дом Талай Пхо Бранг под Дарджилингом. По преданию, в этом доме когда-то останавливался популярный далай-лама V. С тех пор это место почиталось священным и привлекало к себе паломников. Дом, окруженный высокими вековыми кедрами, был расположен в межгорье на холме. Из окон открывался изумительный вид на Гималайские хребты и перевалы. Здесь Рериха посетил один из сторонников таши-ламы — Геше Ринпоче, который также покинул Тибет и пробирался теперь через Непал и Сикким в Ицпию.
В продолжительных беседах с Геше Ринпоче были затронуты вопросы о древнем учении Калачакры. Это учение переплеталось с древнейшими сказаниями о легендарной Шамбале и уже с XII века служило источником для многих буддийских комментариев. Большой интерес к Калачакре проявили и западные востоковеды. Исчерпывающий анализ литературы, связанной с Калачакрой, был впоследствии дан Ю. Н. Рерихом в специальной статье «К изучению Калачакры». Эта тема неоднократно затрагивалась и Николаем Константиновичем, в частности, ей посвящены многие страницы книги «Сердце Азии».
Визиты тибетских духовных лиц, уважение к местным обычаям, знание языков, устранявшее надобность в переводчиках, открывали Рерихам двери в малодоступные и потаенные горные монастыри. При этом Николай Константинович убедился, что в Сиккиме прекрасно знали о всех тибетских, китайских и монгольских событиях как религиозной, так и государственной жизни. Впрочем, в те времена их нельзя было отделить друг от друга, так как буддийское духовенство играло в Центральной Азии очень активную политическую роль.
Беседы с учеными и общественными деятелями Востока и результаты первых научных экспедиций в Сиккиме укрепили намерение Николая Константиновича предпринять грандиозное путешествие по Центральной Азии. В разработанном художником плане экспедиции предусматривалось двукратное пересечение Тибетского нагорья — с юга на север в западной его части и с севера на юг — в восточной. В программу экспедиции входила разнообразная научно-исследовательская и художественная работа. Николай Константинович имел также твердое намерение посетить Советский Союз.
Однако ни одно западное государство, а тем более Англия, колония которой должна была служить исходным и конечным пунктом экспедиции, не согласилось бы в начале двадцатых годов с тем, что ее маршрут будет проходить и через территорию СССР. Само собой разумеется, для этого было необходимо и разрешение Советского правительства. Ни в Индии, ни в США советских дипломатических представительств тогда еще не имелось. Так что перед Николаем Константиновичем сразу же возникли две сложные проблемы: первая — получить в США американский экспедиционный паспорт, который позволил бы добиваться от колониальных и местных властей азиатских стран вести экспедицию по их владениям, и вторая — информировать Советское правительство о своем намерении посетить СССР и
