Моисей Беленький - Спиноза

«Богословско-теологический трактат» подвергался особой обработке. Буржуазные историки общественной мысли стали доказывать, что в нем Спиноза очищает Библию от искажений и исправляет ее в духе средневековой еврейской теологии. Робинсон в книге «Метафизика Спинозы», опубликованной в 1913 году, отрицает политическую направленность трактата на том основании, что это, мол, «плохо вяжется с духовным обликом» мыслителя, стремившегося рассматривать вещи с точки зрения вечности («Sub specie aetertuitatis»), «дела людские понимать, а не по поводу их смеяться или негодовать».

Робинсон, извращая характер учения и личности Спинозы, заявляет, что «Богословско-политический трактат» излагает «естественные догматы истинно католической религии», а потому «не еретическим, тем более атеистическим, но ортодоксальным, католическим должно быть признано и собственное учение Спинозы».

Позорная церемония превращения Спинозы в апологета религии имела место в Гааге в 1932 году в связи с 300-летним юбилеем мужественного глашатая правды научного атеизма и материализма. Католические профессора Сассен и Вервейн объявили Спинозу создателем «естественной религии», провозвестником католичества и «Вечного Рима». А рядом с профессорами из Ватикана стоял немецкий исследователь Спинозы Карл Гебхардт и говорил о том, что Спиноза является «революционером (!) религии» и защитником мистицизма. В унисон с ними американский философ Джордж Сантаяна толковал о том, что надо искать «не бога-истину, а бога-благо» и что по этому пути будто бы шел Спиноза.

Среди современных ватиканских и буржуазных реакционных философов Робинсон и Сассен, Гебхардт и Сантаяна приобрели немало приверженцев. Французский философ Анри Сэруя отождествляет Спинозу с Иисусом Христом, еврейский публицист X. Житловский полагает, что «Спиноза продолжает религиозную линию Ильи-пророка», американский философ Г. Вольфсон, сопоставляя в своей двухтомной монографии «Философия Спинозы» отдельные положения «Богословско-политического трактата» и «Этики» с поучениями средневековой еврейской философии, стремится убедить читателя в том, что спинозизм — это шедевр иудаизма, его резюме и слава. И в появившейся в 1955 году книге американца Дж. Даннера «Барух Спиноза и западная демократия» проводится мысль о том, что Спиноза обосновал и защитил «религию разума».

Идеологи буржуазии в свое время резко критиковали средневековую схоластику, провозглашали философский материализм, способствовавший развитию науки и техники. Среди борцов за прогресс науки и философии XVII века Спинозе принадлежит первое место. Потому защитники умирающего феодализма тогда преследовали великого амстердамца.

С тех пор прошло много времени. В эпоху империализма буржуазия стала отживающим классом. Она мобилизовала своих идеологов на борьбу против марксизма, и теология стала ее идейным знаменем. И нет ничего удивительного в том, что она фальсифицирует прогрессивных мыслителей прошлого.

Идейным наследником всего лучшего, что создано в прошлом, является рабочий класс. И только он, вооруженный передовой теорией марксизма-ленинизма, может верно оценить и критически освоить учение Спинозы. Борьба за его идейное наследие — составная часть великой битвы коммунизма против деградирующего капиталистического общества.

Глава пятая

Итог жизни

Думать о жизни

В Ворбурге Спиноза часто болел: лихорадка по вечерам, кашель... Он никогда и никому не жаловался. Но и без того было ясно, что философ унаследовал тяжелый недуг матери — туберкулез легких.

Здесь, в этой деревне, без медицинского присмотра он погибнет. В Гаагу бы его! Под разными предлогами друзьям удалось убедить Спинозу в необходимости покинуть Ворбург. В 1670 году он поселился в столице Голландии,

Комнату с полным пансионом он вначале снял на улице Веркадо у мадам де Верпе. Но вскоре философ обнаружил, что хозяйка весьма расточительна и предъявляемые ею счета ему явно не по карману. В мае 1671 года Спиноза переехал на Павильонсграхт к художнику Гендрику ван де Спику. Здесь в его распоряжении был мезонин, где разместились его небольшая мастерская для шлифовки стекол, кабинет с библиотекой и спальня.

Лукас, который хорошо знал гаагский период жизни Спинозы, рассказывает: «Трудно поверить, как скромно и бережливо он жил. И не потому, что был беден. Наоборот, денег ему сулили много. Врожденное чувство стыдливости, умение довольствоваться самым необходимым, нежелание есть чужой хлеб — таковы причины его скромности. Много говорят о его жизни счета, найденные среди его бумаг. Бывало так, что на весь день он себе заказывал молочный суп с маслом стоимостью в три пфеннига и кружку пива в полтора пфеннига». Вино он пил редко, а приглашений на дружеские обеды старался по возможности, избегать. Одевался скромно, но изящно. Лукас утверждает, что Спиноза однажды сказал: «Неопрятная одежда лишает нас права называться людьми науки. Сознательная небрежность — признак мелкой души, с мудростью она ничего общего не имеет».

Основную часть своего дохода Спиноза тратил на книги. Его личную библиотеку знатоки оценивали весьма высоко. Она состояла из множества томов по различным отраслям наук и искусств, соответственно широкому кругу интересов ее владельца.

В мезонине Спика Спиноза провел свои последние годы. Здесь он самозабвенно трудился, неделями не выходя из дому и никого не принимая. Он творил «Этику».

Когда работа не ладилась, Спиноза закуривал трубку, проводя долгие часы в глубоком раздумье.

На письменном его столе стояло зеркало. Иногда он в него пытливо вглядывался. Ему еще нет и сорока, но как он осунулся... Вспоминал мать. Он ее нежно любил. Смуглая, худощавая, тихая, добрая. Сколько ей было, когда умерла?.. Философ подумал о смерти. Впервые... Весьма возможно, что именно тогда Спиноза и записал 67-ю теорему четвертой части «Этики», в которой речь идет о том, что мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни...

Хозяйка дома, Маргарита Спик, маленькая шатенка лет двадцати восьми, обожала постояльца. Она всем соседкам раструбила, что в ее доме живет святой. Подумайте, человек неделями не выходит из дому, живет одиноко, без прислуги, без женской опеки. Чем не святой?

Спиноза доброжелательно относился к Маргарите, в минуты отдыха спускался вниз, в общую комнату и охотно слушал ее милую болтовню о пасторе, ценах на рынке, таланте ее мужа и т. п.

Полное согласие царило и во взаимоотношениях между хозяином и постояльцем. Спиноза и ван Спик вели беседы о живописи или играли в шахматы. Однажды Спик обратился к Спинозе с вопросом: «Почему, когда я проигрываю, я волнуюсь, а вы нет, разве вы так равнодушны к игре?» — «Нисколько, — ответил Спиноза, — но кто бы из нас ни проиграл, один из королей получает мат, и это радует мое республиканское сердце».