Варлен Стронгин - Любовь Полищук. Безумство храброй

С одной задачей справилась. Попутно решала другую, тоже очень важную – заработала деньги на безбедную жизнь. Пережив голод в детские послевоенные годы, она не хотела подобной участи своей семье и избавила ее от денежных невзгод. И с третьей задачей справилась – построила полноценную семью с двумя детьми, с любящим заботливым мужем. Ее гордостью стал сын. Мне о нем она говорила дважды: 1. «У меня очень талантливый сын. Просто он еще не нашел роль, в которой мог бы ярко проявить себя». 2. «Ты слышал о моем сыне? Он стал известным киноактером. Снимается в хороших сериалах!»

А вот что говорит сын о матери: «В интернате все знали, что я сын той самой женщины, чьей головой Андрей Миронов разбивает витрину в фильме Марка Захарова «12 стульев». И всем это было глубоко фиолетово. Ведь когда я там учился, мать не была столь известным человеком. А что касается меня, то я никогда мамину известность не примерял на себя. Относился к ней абсолютно спокойно, опять же, как к данности. Для меня Любовь Полищук прежде всего была матерью. Не звездой Российского кино, не секс-символом, а обыкновенным живым человеком, женщиной, которая ходила по дому в халате, в бигуди, ненакрашенная и как-то участвовала в моей жизни или… не участвовала. Ну какая там звезда, бог с вами! Обыкновенная Любка Полищук из города Омска, моя мама. Другое дело, я, конечно же, гордился тем, что она такая наикрасивейшая женщина, что так востребована, что ее обожают зрители. И очень любил мать. Подсознательно всегда знал, что если что, она поможет, заступится, защитит…

У меня была чудесная мать – красавица, восхитительная, бесподобная женщина. Она делала для сына все, что могла, – жизнь дала, выкормила, воспитала, как умела, довела до 21 года и выпустила в люди. За что ей низкий – низкий поклон».

Сейчас никто не станет возражать, что Любовь Григорьевна Полищук достойно завоевала всенародную популярность. От себя добавлю, что эта популярность редчайшая, я бы ее назвал душевной. Многих артистов любили и любят зрители. Одних – за звонкий голос, других – за лихой пляс, третьих – просто за любимые песни: «А, это та певица, которая поет «на теплоходе музыка играет». Здорово!»

И было на советской эстраде несколько актеров, которых любили в первую очередь за человечность и теплоту их сердец.

Когда Лидия Русланова гастролировала по Магадану, то на глухом полустанке зрители перекрыли железнодорожный путь, по которому двигался поезд с певицей. Русланова облачилась в концертное платье и вышла из поезда. «Спасибо! Уважила!» – поблагодарили ее зрители.

Леонид Осипович говорил, что «лучше уйти со сцены на год раньше, чем на день позже», и больше не пел. Ушел и всё. Даже без прощального вечера, не говоря уже о прощальном туре по стране. Но художественным руководителем джаза остался, о чем и говорилось на афише. В результате почти после каждого концерта его оркестра за кулисы заходили зрители и просили показать им Утесова, умоляли: «Хоть глазком глянуть дайте», думали, что он ездит с джазом.

Похожее случилось с Любой, как рассказывает ее подруга, в 1984 году. Лежит беременная Люба на террасе дачи в Коктебеле, а старший Цигаль полет грядки. Кто-то стучит в калитку.

– Это дача Любы Полищук?

– Да, – отвечает Виктор Ефимович.

– А на Любу посмотреть можно? – спрашивают.

– Только недолго, – разрешает Цигаль.

К Любе подходит женщина и нежно гладит ее по руке.

– Счастья тебе! И здоровья!

Я бы назвал приведенные случаи проявлением особой популярности – душевной.

Виктор Ефимович Цигаль изобразил Любу на четырех рисунках. Самый «душевный» из них называется «Люба на даче» (Люба у водопровода моет посуду. Рядом – любимая кошка.) Под впечатлением спектакля в театре «Эрмитаж» Виктор Ефимович создал потрет Любы. И подарил ей. Любе показалось, что щиколотка правой ноги слишком толстая. Она сказала об этом художнику, и он внес исправление. А вскоре после этого слег в больницу. Трогательно прощался с Любой и сказал ей, что рисунок с нею, наверное, последний в его жизни. Увы, так и вышло. Но Люба здесь ни при чем. Она искренне уважала Виктора Ефимовича, и он обожал ее, видя, что его сын счастлив.

Сергей находил свою жену поразительной, а она боготворила его, считая, что их брак сохраняется благодаря его такту и выносливости: «Иногда, устав на работе, я приношу свое раздражение домой. Спорить с мужем боюсь. Ведь я не умею даже первой мириться».

Однажды вернувшись из Испании, их мнения об увиденной корриде в корне разошлись.

– Это форменное убийство животного! – категорически заявила Люба. – Бык обречен. Люди, намеренно подготовившиеся к убийству, совершают его под радостные крики сограждан. Это вообще бесчеловечно!

– Коррида уходит корнями в историю страны, – возразил ей Сергей. – Это своеобразная традиция и демонстрация победы человека над силой зла. Ведь быков для корриды отбирают самых диких и злых. И в борьбе с ними люди тоже рискуют жизнью.

– Нет, это жестокое убийство беззащитного животного! И не спорь со мною! – заключила Люба.

– Смотри, Люба, начинается дождь! А у нас во дворе белье сушится! – переключил внимание Любы Сергей, и они вскоре вернулись домой с охапками белья, начисто забыв о ссоре.

Поразительность Любы коренилась в ее человеческой обыденности, скромности и оригинальному подходу к уже известному и проверенному. Вот ее слова о себе: «Если честно, то мне, как зрителю, артистка Полищук не нравится, мой нос, мой голос. Рост у меня – 175 см. Это сейчас популярны высокие женщины, а раньше у меня были проблемы. Я считала, что мне не хватает хрупкости. А вообще, если судить по внешности, я – дитя любви. В чертах моего лица поровну от обоих родителей: мамины глаза, но папины брови, а нос «смешанной лепки».

Да, конечно, я люблю красивые вещи. Для меня при выборе одежды главное – ощущение «мое», а определенного стиля, в общем-то, не придерживаюсь. Предпочитаю вещи из натуральных тканей. Люблю синий и голубой цвета, обожаю джинсовую одежду: и за цвет, и за ни с чем не сравнимое царство комфорта. Я совершенно не придаю значения фирме и месту покупки своих нарядов. Из украшений предпочитаю серебро. Сережа иногда занимается ювелиркой и делает что-нибудь специально для меня. Дома удобно чувствую себя в объемных хлопчатобумажных майках и джинсах. На «Нике» многим понравился мой наряд – длинное пышное платье из синего атласа. Почему? Потому что оно прекрасно сочеталось с моими голубыми глазами и темными волосами… Почему нашу пару кое-кто считает поразительной? У меня на это свой ответ. Многое в паре зависит от мужчины. Только выдержанный, элегантный и общекультурный человек может добровольно сосуществовать рядом с мятущейся, творческой натурой женщины-актрисы, поровну делить с нею домашние обязанности, воспитывать дочь и вкусно готовить. Я так говорю не оттого, что путь к моему сердцу лежит через желудок. Сергей – выдающийся от природы кулинар. У него бесподобный вкус, неисчерпаемая фантазия и скорые умелые руки. Считал готовой солянку из осетрины, когда в супе стояла ложка. Благодаря фантазии Сергея наша квартира в пятиэтажке не только уютна, но и обладает каким-то положительным биополем. Может потому, что двери отделаны натуральным и свежим деревом. Такая же мебель на кухне, от которой холл отделен условной аркой, создающей ощущение воздушности. Заметно, что в этом жилище любят и часто принимают гостей. За столом могут разместиться десять человек, а при желании – двенадцать. В спальне родителей чистота и уют, в комнате дочери – маленький творческий беспорядок. В этом доме отсутствует ощущение музейности. Здесь живут».