Иван Иванов - Операция «Адмиралъ» . Оборотни в эполетах

Тогда я предложил иную редакцию: «Восстановления тех владении помещиков и казны, которые в течение 1917 и 1918 гг. перешли в фактическое обладание крестьян, производиться не будет».

Но и эта редакция не была принята.

В результате декларация оказалась вылизанной и едва ли достаточно ясной для крестьян…

Однако она вызвала возражения со стороны начальника штаба верховного главнокомандующего, генерала Лебедева.

Несмотря на то, что он присутствовал на заседаниях, где обсуждался первоначальный проект, и именно вследствие его настояний были внесены поправки, смягчавшие главную мысль о закреплении за крестьянами фактических владений, он заявил при обсуждении окончательной редакции, что не имел возможности с нею познакомиться, и просил отложить утверждение.

Сукин и Михайлов поддерживали Лебедева, который мотивировал свое настояние тем, что против большевиков сражается много офицеров-помещиков, которые внимательно следят за всем, что относится к земельному вопросу, и всякое неосторожное слово, направленное против помещичьего землевладения, может повлиять разлагающим образом на настроение офицерства.

О настроении солдатской массы и о настроении крестьянской России Лебедев не думал.

Нам было известно, что ставка находится в оживленных сношениях со скопившимися в Омске аграриями, что некоторые офицеры уже содействовали в прифронтовых губерниях восстановлению помещичьих земель, и потому заявление Лебедева было встречено с враждебным холодом. Большинством против двух или трёх голосов было решено утвердить декларацию немедленно. Она была принята, а Лебедев подал письменный протест и покинул заседание, отказавшись впредь посещать Совет министров.

Декларация была, тем не менее, подписана Верховным правителем на следующий день.

Надежда на дальнейшее победоносное движение в глубь России была так велика, что никто не считал возможным удовлетвориться одною декларацией. Что будет с помещичьими землями, если, скажем, они не засеяны? Раздаются ли они крестьянам или возвращаются владельцам? На каком праве они будут передаваться? Об этом заинтересованные лица спрашивали членов правительства. Запрашивали об этом из Пермской и Самарской губерний.

Министерство земледелия представило свой проект. Основная идея его заключается в том, что государство устанавливает особое управление всеми землями, вышедшими из обладания их прежних владельцев.

Эти земли описываются и принимаются в ведение государства, причем до окончательного разрешения земельного вопроса они сдаются в аренду землевладельческому населению.

Этот закон вызвал яростные нападки аграриев. Они считали крайне опасным и предрешающим судьбу частного землевладения начало государственного распоряжения землями и передачу их уже не на началах захвата, а на законных основаниях в аренду трудовому населению. Таким путем, говорили они, укрепляется сознание, что земля перешла в обладание крестьян, и окончательное решение земельного вопроса предопределяется в известном направлении.

Левые круги были тоже недовольны законом. Они, наоборот, считали, что сдача земель в аренду есть, в сущности, реставрация частной собственности и что крестьяне иначе и не поймут этого. Нечего и говорить, что социалистические партии, стоящие на платформе упразднения частной собственности, были бы довольны только таким законом, который подписал бы смертный приговор частному землевладению, в том числе и крестьянскому. Проектом министерства были недовольны, однако, не только социалисты, но и умеренные демократические элементы, которые считали задачею государственной власти расширить в стране мелкое трудовое землевладение за счет крупного.

Я был на стороне этих последних и возражал против проекта в Совете министров.

Основная идея его предоставлялась мне во‘ многих отношениях опасной. Еще в Первой Государственной думе проф. Петражицкий справедливо указывал, что передача земель в распоряжение государства заставляет, прежде всего, остановиться на вопросе о власти. «Судьбы неисповедимы!» Не приведут ли они к власти реакционной, которая использует государственное распоряжение зем-лями для самой определенной реставрации латифундий. Политическая опасность принятия земель в распоряже-ние государства заключается в том, что самый процесс принятия земель в ведение государственной власти, сопровождающийся обмером, установлением границ, описью инвентаря, внушает определенное представление о восстановлении прежнего владения, прежних прав. Начало «аренды» только укрепляет это представление, потому что у крестьян аренда ассоциируется только с чужою собственностью. Если крестьянин видит, что приехали чиновники, обошли границу прежнего помещичьего имения и затем объявили правила аренды земли «из состава этого имения», то как иначе может он понять происходящее, как не восстановление имений и охрану их государством? Стоит прочесть ту статью правил о принятии земель в заведование государства, где говорится, что «пространство и местоположение земель устанавливаются в отдельности по каждому владению», чтобы вся картина практического осуществления закона и неизбежных впечатлений крестьян предстала воочию.

Политическая опасность законопроекта представлялась мне несомненною, и я вполне разделял точку зрения одного из наиболее ожесточенных критиков закона, Е.Е. Яшнова, который сказал, что подобный закон будет лучшим орудием пропаганды со стороны большевиков. Им надо будет только отпечатать его и распространять среди крестьян.

Помимо политических дефектов законопроекта я считал его практически неосуществимым, невыгодным с фискальной точки зрения и, наконец, ненужным с точки зрения момента.

В самом деле, разве законопроект (а потом закон) не переоценивал сил государства, когда он устанавливал начало государственного управления всеми помещичьими землями? Откуда же было взять столько чиновников, какими силами и средствами произвести восстановление разрушенных межей, когда все почти границы стерты, крепостные архивы и документы уничтожены? Одним из мотивов закона была указана необходимость определить условия владения землею на ближайшие годы, во избежание сокращения запашек. Но решало ли этот вопрос то, что предложено было министром земледелия, с его сложным порядком если не фактического, то юридического восстановления помещичьих земель, когда по каждому отдельному имению составлялся особый акт принятия его в ведение государства (ст. 5 правил) и особый процесс оспаривания этого акта. Нет! С полной уверенностью повторяю и сейчас. Это было практически неосуществимо. Ни людей, ни средств для этого не хватило бы.