Вольдемар Балязин - Екатерина Великая и ее семейство

Первый раз такая возможность предоставилась ей, когда Павел задумал сделать своим наследником Евгения Вюртембергского, женив его на Екатерине Павловне. И жениху, и невесте было, тогда по 13 лет, но Евгений отказался от сватовства, так как невеста показалась ему мрачной, скрытной и чопорной.

Чуть позже возникла идея выдать Екатерину Павловну за овдовевшего австрийского императора Франца, который был старше ее на двадцать лет и к тому же обладал весьма скверным характером, был очень некрасив и крайне неряшлив и неопрятен, что, впрочем, не останавливало потенциальную невесту. Однако, как оказалось, вопрос решали без хозяина – Франц и не собирался родниться с Александром, и сватовства с его стороны не последовало.

Однако и этот пассаж не обескуражил честолюбивую Екатерину Павловну. Она увлеклась человеком еще более пожилым, который был старше ее на двадцать три года и к тому же не был разведен со своей женой, бросившей его и уехавшей за границу. Этого человека звали Петром Ивановичем Багратионом. Он был генералом, князем и внуком грузинского царя, что делало брак вполне допустимым.

Жена Петра Ивановича – урожденная графиня Екатерина Павловна Скавронская, женщина красивая, богатая и легкомысленная, по отцу была в родстве с императрицей Екатериной I, а по матери – с князем Потемкиным-Таврическим. По-видимому, она унаследовала многие качества и своей разгульной прабабки, и не менее распущенного деда. Княгиня Багратион недолго прожила со своим вечно занятым службой и походами мужем и, соскучившись по иной жизни, более ей импонировавшей, уехала в Вену, где и пришлась ко двору и в прямом, и в переносном смысле. Не только русский посол Андрей Кириллович Разумовский не чаял в ней души, но еще более увлекся ею великий женолюб и сладострастник канцлер Австрийской империи, князь Клеменс Меттерних, которому со временем княгиня Багратион подарила дочь. Оставшийся в России Петр Иванович, хотя и не был еще разведен, но уже почитался завидным женихом.

И, возможно, царственный альянс Великой княгини с выдающимся полководцем, любимцем армии, и состоялся бы, если бы не дворцовая интрига. Статс-секретарь М. М. Сперанский, в то время пользовавшийся у государя большим влиянием, как-то намекнул императору, что наметившийся союз небезопасен для него, ибо «Екатерина III», оперевшись на авторитет прославленного генерала, вполне сможет повторить 11 марта 1801 года.

Для впечатлительного Александра этого оказалось достаточно – Багратион был отправлен на театр военных действий в Финляндию, а несостоявшаяся невеста, поняв, что и эта ее брачная комбинация не удалась, увлеклась новым кандидатом – князем Долгоруковым. И в данном случае речь шла о замужестве, но против Долгорукова выступила жена Александра, и очередной альянс снова распался.

Наконец, 1 января 1809 года Екатерину Павловну сосватали с принцем Георгом Ольденбургским, генерал-майором русской службы, младшим сыном не очень крупного владетельного немецкого князя. Георг был некрасив, во всем посредственен, но зато скромен, услужлив, уступчив и тем самым весьма удобен для властной и честолюбивой Великой княжны. В дальнейшем принц Ольденбургский показал себя подлинным российским патриотом, отдавшим жизнь за победу в войне с Наполеоном.

Принца Ольденбургского, ставшего членом императорской фамилии, тут же сделали генерал-губернатором трех губерний – Тверской, Новгородской и Ярославской, образовав из них наместничество с центром в Твери, после чего Екатерина Павловна превратила свой дворец в этом городе в один из лучших литературно-художественных салонов России, в котором непременно оказывались многие выдающиеся деятели русской культуры, проезжавшие через Тверь в Петербург и Москву Считал своим приятным долгом заезжать к своей любимой сестре и Александр, сохранивший к Екатерине Павловне самые добрые и, как утверждали, совсем не братские чувства и после ее замужества.

Теперь же коснемся еще одного основательно забытого сюжета, который в семье Романовых никогда не разглашался и всегда считался тайной за семью печатями, но коль скоро сегодня мы можем вспомнить и о нем, то и расскажем в подробностях, которые нам известны.

Любовь и смерть кавалергарда Алексея Охотникова

За два года до рождения внебрачного сына у Константина у его старшего брата родилась дочь. И хотя рождена она была в законном браке, радости от ее появления на свет августейший отец не испытал.

С рождением второй дочери Елизаветы Алексеевны связывали загадочную, как мы теперь сказали бы детективную историю, героем, а точнее жертвой которой стал близкий императрице человек – ротмистр Алексей Яковлевич Охотников.

Охотников был кавалергардом, и потому его биография помещена в «Сборнике биографий кавалергардов 1801–1826», составленном С. А. Панчулидзевым и вышедшем в свет в Санкт-Петербурге в 1906 году.

С. А. Панчулидзев пишет, что за два года до своей смерти 24-летний штаб-ротмистр кавалергардского полка Алексей Яковлевич Охотников влюбился в Елизавету Алексеевну, зная, что Александр оставил ее из-за своей любви к Нарышкиной. И хотя он знал, что императрица совершенно неприступна из-за того, что она, вопреки всему, любит мужа, Охотников не терял надежды, и вскоре Елизавета Алексеевна откликнулась на его чувство. Об их близости узнал Константин Павлович, и вечером 4 октября 1806 года нанятый им убийца ударил Охотникова кинжалом в бок, когда штаб-ротмистр выходил из театра. Раненого Охотникова привезли домой без чувств. Придя в себя, он прежде всего попросил все случившееся сохранить в тайне, объясняя свою рану дуэлью. Домашние знали, что за дуэли полагается строгое наказание, и поэтому молчали. К нему немедленно приехал личный хирург Елизаветы Алексеевны, перевязал рану и, опасаясь роковых последствий, остался ночевать в соседней комнате. Ночью врач встал, подошел к постели Охотникова и увидел, что она пуста. Врач кинулся в гостиную и нашел Охотникова лежавшим без чувств на диване, а на столе обнаружил только что оконченное письмо к Елизавете Алексеевне, в котором раненый, успокаивая находившуюся на последнем месяце беременности императрицу, умолял не верить городским слухам и заверял, что все в порядке. Доктор уложил Охотникова в постель и обещал передать письмо в руки Елизаветы Алексеевны.

Несмотря на уход и заботы, рана не заживала, и через три недели Алексей Яковлевич почувствовал, что умирает. Через доктора безутешно скорбевшая императрица, предупредила своего возлюбленного о том, что придет к нему, и послала в дом к умирающему свою родную сестру, принцессу Амалию Баденскую, которая жила тогда в Петербурге и стала посредницей между императрицей и Охотниковым. Амалия приехала к Охотникову и сообщила, что Елизавета Алексеевна будет у него в девять часов вечера. Охотникова одели в мундир, убрали комнату, где он лежал, цветами, но значительные перемены в лице, болезненная худоба и сильный жар все же бросились в глаза приехавшей Елизавете Алексеевне. Она с трудом сдерживала рыдания и старалась быть спокойной и даже веселой. Когда она, прощаясь, поцеловала больного в губы, Охотников сказал: