Люкимсон Ефимович - Царь Соломон

В синодальном переводе Второй книги Паралипоменон на русский язык этой ошибки нет. Его авторы решили проигнорировать то, что в «Хрониконе» Хирам именуется Хурамом, а также слова «ави» и «авив» перевели одинаково — как «Авий». Это, безусловно, было верное решение: донести до читателя смысл текста, пожертвовав при этом второстепенными фонетическими разночтениями.

Наконец, Библия нигде не упоминает о жестоком убийстве мастера Хирама — а ведь если бы это событие и в самом деле имело место, оно почти наверняка нашло бы свое отражение на ее страницах. Зато в той же Второй книге Паралипоменон есть фраза об окончании Хирамом своей миссии: «И кончил Хирам работу, которую производил для царя Соломона в доме Божием» (2 Пар. 4:11), то есть, вероятнее всего, по завершении работы мастер Хирам просто отправился домой, в Тир.

Таким образом, повторим, в еврейских источниках нет оснований для масонской легенды о мастере Хираме. Легенда эта, судя по всему, родилась спустя много веков не только после смерти царя Соломона, но и после разрушения Второго иерусалимского храма в 70-м году н. э., и анализ ее происхождения никак не входит в задачу данной книги.

Что касается происхождения самого мастера Хирама Авия, то по этому поводу идут немалые споры. Из приведенных выше отрывков следует, что Хирам Авий родился в смешанном браке: его мать была еврейкой, а отец — финикиец, уроженец Тира. Однако Третья книга Царств утверждает, что мать Хирама была из колена Неффалимова (Нафтали), а Вторая книга Паралипоменон — что из колена Дана, и это довольно серьезное противоречие, по меньшей мере, с географической точки зрения — эти колена жили довольно далеко друг от друга.

Вместе с тем Иосиф Флавий, имевший доступ к источникам, которые являются для нас навсегда утерянными, настаивает на том, что и отец Хирама также был евреем. «В то же самое время, — пишет Флавий, — Соломон пригласил к себе от царя Хирама из Тира художника, по имени Хирам, который по матери своей происходил из колена Нефталимова, а отец которого был Урий, израильтянин родом»[103].

Таким образом, одни исследователи Библии настаивают, что Хирам Авий был сыном еврейки и известного финикийского мастера по работе с медью; другие — что мать Хирама родила его от первого мужа-еврея, потом вышла замуж за финикийца, который обучил пасынка своему ремеслу; третьи считают, что Флавий прав, и родители Хирама попросту переселились в Тир, где его отец, будучи высококвалифицированным литейщиком, был куда больше востребован, чем в Израильском царстве. До тех пор, пока Соломон не начал свою «стройку века», разумеется.

Впрочем, согласитесь, принципиального значения этот спор не имеет. Как и спор о том, занимался ли Хирам Авий в Храме самыми различными работами, или только работами, связанными с отливкой из меди — на самом деле работы у «медных дел мастера» при изготовлении различных предметов культа и храмовой утвари хватало. И, судя по всему, Хирам Авий и в самом деле проявил себя в этой работе как выдающийся мастер и художник.

Самыми впечатляющими творениями Хирама стали, безусловно, два столба, поставленные у входа в Храмовый зал, а также медное «море» — огромная ванна, предназначенная для омовения коэнов:

«И сделал он два медных столба; каждый в восемнадцать локтей вышиною, и снурок в двенадцать локтей обнимал окружность того и другого столба. И два венца, вылитых из меди, он сделал, чтобы положить на верху столбов: пять локтей вышины в одном венце и пять локтей вышины в другом венце; сетки плетеной работы и снурки в виде цепочек для венцов, которые были на верху столбов: семь на одном венце и семь на другом венце. Так сделал он столбы и два ряда гранатовых яблок вокруг сетки, чтобы покрыть венцы, которые на верху столбов. А в притворе венцы на верху столбов сделаны наподобие лилии в четыре локтя, и венцы на обоих столбах вверху, прямо над выпуклостью, которая подле сетки; и на другом венце, рядами кругом, двести гранатовых яблок. И поставил столбы к притвору храма; поставил столб на правой стороне, и дал ему имя Иахин, и поставил столб на левой стороне, и дал ему имя Воаз. И над столбами поставил венцы, сделанные наподобие лилии; так окончена работа над столбами» (3 Цар. 7:15–22).

Таким образом, высота столбов Воаз (Боаз) и Иахин (Яхин) составляла, согласно этому описанию, 18 локтей, то есть чуть больше девяти метров. Согласно Второй книге Паралипоменон (3:15), высота столбов составляла 35 локтей (18,2 метра). Некоторые комментаторы считают, что 35 локтей — это суммарная высота обоих столбов; эта цифра была важна в процессе их отливки. В любом случае столбы эти ничего не поддерживали — их назначение было чисто декоративное, символическое. Но вот по поводу того, что именно они символизировали, опять-таки идут споры. Слово «Яхин» означает «уготовил», слово «Боаз» трактуется как комбинация двух слов «Бо оз» — «в Нем Сила». Таким образом, названия столбов как бы сливались во фразу «В Нем Сила и Готовность». Есть мнения, что Воаз и Иахин символизировали все ту же диалектику Божественных атрибутов Суда и Милосердия; две Скрижали Завета, Солнце и Луну и т. д.

Так как Воаз — это имя прадеда царя Давида, то Барух Каплинский высказывает предположение, что Хирам сделал эти столбы в память о предках царя Соломона, и тогда Иахин — это, возможно, имя прадеда Вирсавии[104].

Подлинное искусство проявил Хирам и при отливке медного «моря»:

«И сделал литое из меди море, — от края его до края его десять локтей, — совсем круглое, вышиною в пять локтей, и снурок в тридцать локтей обнимал его кругом. Подобия огурцов под краями его окружали его по десяти на локоть, — окружали море со всех сторон в два ряда; подобия огурцов были вылиты с ним одним литьем. Оно стояло на двенадцати волах: три глядели к северу, три глядели к западу, три глядели к югу и три глядели к востоку; море лежало на них, и зады их были обращены внутрь под него. Толщиною оно было в ладонь, и края его, сделанные подобно краям чаши, походили на распустившуюся лилию. Оно вмещало две тысячи батов» (3 Цар. 7:23–26).

Помимо этого, Хирам сделал десять медных умывальных чаш, или, проще говоря, раковин, объемом 40 батов каждая. Чаши эти размещались внутри специальных подстав — тележек на колесах. Это позволяло с относительной легкостью перемещать их по всей территории Храма, доставляя в то место, где была нужна вода. А воды в Храме требовалось немало — и для омовения, и для стирки одежд коэнов, запачкавшихся кровью приносимых в жертву животных, и для варки мяса этих животных, в случае если ритуал жертвоприношения предписывал есть это мясо, и т. д.

Причем Соломон не был бы Соломоном, а Хирам — Хирамом, если бы эти подставки не представляли собой подлинные произведения искусства: