Юрий Науменко - Шагай, пехота !

Мы вошли в Квитки, когда еще дымились пепелища. Почти все дома были сожжены. На одной из улиц бойцы натолкнулись на сожженный труп красноармейца, а недалеко от него лежал ничком раздетый догола другой наш солдат, убитый выстрелом в затылок, а на коже спины у него чернела вырезанная пятиконечная звезда.

На хуторе Гай, тоже выгоревшем до основания - торчали только печные трубы, - мы встретили изможденных от голода старика со старухой, одетых в лохмотья.

Седой отощавший старик с висячими усами внимательно поглядывал на нас, косясь на погоны. Мой ординарец протянул ему кисет:

- Угощайся, отец, гвардейской махоркой...

Старик благодарно улыбнулся, дрожащими пальцами свернул цигарку.

Ординарец снял с себя трофейную плащ-палатку, протянул бабке:

- Возьми, бабуся, - защита от ветра.

- Спасибо, сынок, дай бог тебе здоровья.

Хутор Веселый был уничтожен подчистую. Одни вишенки стояли обгорелые...

Дальше на пути деревня Груша. Она тоже разграблена: ни коров, ни лошадей, ни птицы домашней. На колхозном дворе обгоревший остов комбайна. Женщины, старики и дети - а их всего-то десятка три - вышли из подвалов и ям, где они прятались от гитлеровцев.

* * *

В ночь на 7 марта мы заняли исходное положение для наступления из района юго-западнее Кировограда. А за два дня до этого командир дивизии гвардии генерал-майор И. И. Анциферов и начальник штаба гвардии подполковник Ю. П. Боков провели с командирами полков рекогносцировку местности и расположения противника в полосе наступления. Весна в том году на Украине выдалась ранняя. Уже в конце января начал таять снег, даже дожди прошли. Проселочные дороги раскисли и стали непроезжими. На рекогносцировке, которая продолжалась несколько часов, мы все намаялись, с трудом вытаскивая сапоги из густой грязи. Вместе с нами был и начальник политотдела дивизии гвардии подполковник С. А. Пантелеев.

Генерал Анциферов указал нам на позиции 106-й пехотной дивизии, которые нам предстояло прорвать.

- Немцы здесь сидят почти два месяца, - сказал он, - укрепились сильно. Перед передним краем у них сплошные противопехотные и противотанковые минные ноля. Поэтому комкор дал нам небольшой фронт прорыва - всего два километра триста метров. 294-й полк будет действовать на главном направлении - и полоса ему около километра, а на фронте тысяча триста метров будет атаковать врага 292-й полк. 289-й полк наступает во втором эшелоне.

В ночь на 8 марта наши саперы, используя темноту, проделали проходы в минных полях. Перед рассветом выделенные для этого подразделения провели разведку боем с целью выявления огневой системы фашистов. А в 7.00 залпом "катюш" началась артиллерийская подготовка. 50 минут наши пушки, гаубицы и тяжелые и реактивные минометы долбили и взламывали оборону противника.

Мы должны были вступить в бой после того, как 294-й гвардейский стрелковый полк прорвет первую позицию немцев на высоте 220,7.

По сигналу комдива полк двинулся вперед. Головным шел недавно сформированный 3-й стрелковый батальон. Я твердо верил, что капитан Беликов сумеет выполнить любую боевую задачу. И не ошибся в нем. Батальон своевременно вышел на рубеж атаки перед Антоновкой. И тут его контратаковали 8 немецких танков. С НП полка, вынесенного на высоту 220,7, мне было хорошо видно, как умело отразили эту контратаку воины батальона. Два расчета противотанковых пушек быстро развернули орудия и, подпустив вражеские машины метров на 400, первыми же выстрелами подбили две из них. Танки изменили курс, подставив борта под огонь. И еще два танка было повреждено артиллеристами. Правда, после этого пушки смолкли. Как потом выяснилось, расчеты были уничтожены немцами.

Я видел, как загорелся пятый танк. Потом узнали, что его подбил из противотанкового ружья бронебойщик гвардии рядовой Переяслов. Он попал пулей в бензобак. Шестой танк подошел почти вплотную к позиции, которую занимали стрелки. И тут из траншеи выскочили три бойца с противотанковыми гранатами в руках и поползли к танку. Они почти одновременно бросили гранаты на его корму, и тот зачадил, а потом начал гореть. Позже мне доложили, что эти трое гвардии сержант Лебедев и гвардии рядовые Волкозов и Щетинин из 7-й роты гвардии лейтенанта Слесарева. Два оставшихся немецких танка уползли в деревню.

Когда подтянулись 1-й и 2-й батальоны, я приказал взять Антоновку. И к исходу дня она была очищена от врага.

А на другой день в бою за село Шевченко снова отличился 3-й стрелковый батальон, первым ворвавшийся туда на плечах отступающих немцев. Но они сумели организовать оборону и оказали нашим бойцам сильное сопротивление. Потребовалось несколько часов, чтобы преодолеть его и овладеть селом. Но командиру батальона капитану Беликову не повезло. Он попал под огонь вражеского пулемета и был тяжело ранен. Пришлось его отправить в медсанбат. Вот ведь как бывало на фронте: только два дня повоевал человек, так рвавшийся в бой, и выбыл из строя. Когда мне доложили об этом, я очень переживал: успел уже узнать Беликова как толкового и храброго офицера. А тут новый доклад: убит гвардии лейтенант Слесарев, которому я только вчера пожимал руку и благодарил за умелые действия при отражении танковой контратаки под Антоновкой.

На похоронах его был и я. Грустно думалось: "Сколько же боевых товарищей пришлось хоронить, а сколько еще придется..." И хоть присмотрелся я и притерпелся к смерти на фронте за два с половиной года, каждая больно ранила сердце...

На кратком траурном митинге выступил один из лучших пулеметчиков полка Александр Жежеря, очень тепло отозвавшись о своем погибшем командире роты. Потом он подошел к гвардии лейтенанту Коробко, только что назначенному парторгом батальона, и молча протянул ему лист бумаги.

- Это мое заявление с просьбой принять в партию...

Мне доложили о подвиге солдата Филиппа Отрецева в бою за село Шевченко. Так случилось, что во время рукопашной схватки он оказался окруженным пятью гитлеровцами. Казалось бы, погиб боец. Но не тут-то было! Отрецев застрелил одного из них, двух прикончил штыком, четвертого оглушил прикладом, а с пятого сорвал каску и так его ахнул по голове, что тот свалился замертво. Шинель нашего бойца была пробита в четырех местах пулями, но его самого не зацепила ни одна. Товарищи его шутили после этого боя: "Наш Филипп бессмертный. Его пуля не берет". Приказал я комбату представить гвардии рядового Отрецева к ордену Славы III степени.

После этого боя я подписал также наградной лист на гвардии рядового Я. С. Лопату, который уничтожил расчет вражеского пулемета, мешавший продвижению наших бойцов, на гвардии рядового И. Т. Винтовкина, огнем из захваченного им немецкого пулемета положившего не один десяток гитлеровцев, и на других наших бойцов.