Маргарита Смородинская - Маяковский и Брик. История великой любви в письмах

Целую <кошечка>

О. Брик – В. Маяковскому

<Ок. 14 августа 1929 г. Москва – Евпатория>

Все в порядке. Борцем сговорено. Киса Одессе Люстдорф дача Фольмер. Я буду двадцатого утром Севастополе. Крепко целую.

Ося

О. Брик, В. Маяковский – Л. Брик

<20 августа 1929 г. Севастополь – Люстдорф>

Володя едет сегодня Москву Ося завтра Ялту гостиница Марино. Крепко целуем любим.

Ося Володя

Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому

<26 августа 1929 г. Одесса – Москва>

Приедем среду утром. Целуем.

Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому

<19 февраля 1930 г. Столбцы – Москва>

Крепко целуем.

Твои Кисы

Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому

<19 февраля 1930 г. Варшава – Москва>

Щенит! Едем очень хорошо. Нашу телеграмму из Столбцов ты, конечно, получил. Целуем тебя и Булечку.

<две кошечки>

Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому

<20 (?) февраля 1930 г. Берлин – Москва>

Крепко целуем тебя всех друзей.

Твои Кисы

В. Маяковский – Л. Брик, О. Брику

<21 февраля 1930 г. Москва – Берлин>

Целуем скучаем.

Ваши Счен Буля

В. Маяковский – Л. Брик, О. Брику

<24 февраля 1930 г. Москва – Берлин>

Дорогие родные милые и любимые Киситы

Спасибо за две телеграммы и открытку. А еще? Очень хочется больше от вас получать письмов и телеграммов – очень скушно что вы уехали сразу обе две. Валя и Яна примчались на вокзал уже когда поезд пополз. Яна очень жалел что не успел ни попрощаться ни передать разные дела и просьбы. Он обязательно пришлет письмо в Берлин.

Особых новостей у меня пока что конечно не накопилось. Сдал цирку пантомиму понравилась очень.

Сразу подписали со мной договор на обозрение для Мюзик-Холла.

От 5 до 12-го марта выставка моя едет в Ленинград очевидно и я выеду экспонатом.

Кися не забывай писать в записную книжку – все ваши работы и смотры.

Булька по настоящему и очень по вас тоскует Когда я прихожу домой ночью она не только прыгает а по моему даже выучилась держаться на воздухе до тех пор пока не лизнет в лицо.

Целую вас очень

Люблю и жду

Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому

<25 февраля 1930 г. Берлин – Москва>

Володенька!

Наш адрес Ansbacherstr. 57 «Kurfurstenhotel». Berlin W 50. Пиши пожалуйста. Крепко целуем.

Ося, Лиля

О. Брик – В. Маяковскому

<2 марта 1930 г. Берлин – Москва>

Любимый мой Щенит!

В письме ничего не напишешь – всё расскажем когда приедем. К нам ходит масса народу. Одеты мы пока что во всё московское. Только Оське купили пальто и шляпу.

Говорила по телефону с мамой и с Эльзой – здорово! Они к нам приедут – английскую визу нам, должно быть, не дадут.

«Клоп» во Франкфурте пока что не идет, но пойдет – поеду на премьеру.

Ося накупил у антикваров массу «наших» классиков и не нарадуется на них.

Лучше всего здесь песики! Вчера видела в Тиргартене двух белых бульдожьих щененков на одной сворке, а скотики просто невозможно маленькие! Шнейт ходит к нам за печеньем, служит и дает лапку; он ездит с нами на лифте.

Напиши, что у вас в Раппе и у нас в Рефе.

Обгладь у Бульки все местечки, передай Моте, чтоб не забывала ее мыть.

Малик выслал тебе вчера два экземпляра «150.000.000».

Обязательно скажи Снобу что адрес я свой оставила, но никто ко мне не пришел и это очень плохо.

На днях отправлю тебе посылку. Что ты делаешь? С кем встречаешься?

Люби меня, пожалуйста.

Я тебя оч. оч. люблю и оч. оч. скучаю.

Целую ужасно крепко <кошечка>

Дорогой Володик!

Рад, что «меломима» понравилась; жалеем что для мюзик-холла ты будешь писать без меня. Здесь очень интересно; очень много поучительного. Матерьялу масса.

Целую тебя крепко.

Ося

Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому

<4 марта 1930 г. Берлин – Москва>

Волосит! Вот какой сейчас «Курфюрстенотель» шикарный! На моем окне крестик а Осино выходит во двор. Любим целуем.

<кошечка и кот>

Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому

<7 марта 1930 г. Берлин – Москва>

Щеники! Целуем вас очень крепко. Отчего не пишете. Мы здоровы. Очень по вас скучаем.

Ваши <две кошечки>

В. Маяковский – Л. Брик, О, Брику

<9 февраля 1930 г. Москва – Берлин>

Скучаем любим целуем. Пишите чаще.

Счен Буль

Л. Брик – В. Маяковскому

<10 марта 1930 г. Берлин – Москва>

Щеники! Второй день хожу по Zoo – народилось щенят видимо-невидимо! Львячьих, тигрячьих, слонячьих, кенгуровых, обезьяновых. Львятика я держала на руках и он меня лизал в морду! Невозможно сладенький. Телеграммку вашу получили. Целую люблю.

Лиля

Л. Брик – В. Маяковскому

<13 марта 1930 г. Берлин – Москва>

Волосит! Я уже писала тебе, чтобы ты прислал «Баню» с доверенностью Марьянову, а то с «Клопом» канитель: три перевода (со слов Марьянова) в Германии, три – во Франции! Премьера задерживается и неизвестно, как будет с авторскими.

Почему нам никто не пишет? От этого очень тревожно.

Что с моим профсоюзом? Что с квартирой? Передал ли тебе и Яне привет Оболенский?

До чего мне хочется такого львятика! Ты представить себе не можешь какие у него мягкие лапочки.

Очень прошу тебя писать.

Шнейт просит передать Булечке свои фотографии и шлет ей свой сердечный привет.

Через несколько дней приезжают Эльза с Арагоном.

Я тебя очень люблю мой Щенит. А ты меня?

Крепко крепко целую.

<кошечка>

В. Маяковский – Л. Брик, О, Брику

<15 марта 1930 г. Москва – Берлин>

Целуем любим пишем очень скучаем.

Счен Буль

Л. Брик – В. Маяковскому

<17 марта 1930 г. Берлин – Москва>

Володик! В Москву поехал тов. Турек.

Мы, к сожалению, не успели с ним познакомиться, но Мария дала ему твой адрес и я очень прошу быть с ним очень, очень любезным.

И немцы и наши советские говорят что это совсем свой человек. Он написал книгу «пролетарий рассказывает», которая сейчас в Москве печатается. Я получила английскую визу, а Ося нет. Если у мамы будет хоть какая нибудь возможность приехать ко мне – я в Англию не поеду.

Получила вашу телеграмму: «скучаем, пишем…» но не могу понять кому пишете – не мне во всяком случае. А хорошо бы если б написали

Целую мордочки и лапочки и грудочки.

<кошечка>

Целуй Эльзу и Арагона.

19/III

Л. Брик – В. Маяковскому