Светлана Кайдаш - Свет успеха, или Исповедь счастливой женщины

Все это было моей очередной большой иллюзией. Ожидание того, что самопожертвование, работа на износ принесут положительные результаты, – самообман. Лишая человека возможности взять ответственность за свою жизнь, мы совершаем самый великий грех перед Богом!

В отношениях с мужем ничего не менялось, он был пассивен, продолжал вести двойную жизнь. Я все еще не верила, что мы расстанемся.

1998-й – год успеха, испытаний, предательства и прозрения

В апреле 1998 года я стала победителем в двух номинациях по итогам семинарского года и с нетерпением ожидала поездки на международный семинар Компании, который традиционно проходит в Далласе, штат Техас.

Я видела себя в красивом вечернем платье на сцене в Москве. В то время моим личным ассистентом была Ирина Уфимцева. У нее неожиданно заболел единственный сын, которого она воспитывала одна. Врачи поставили страшный диагноз – злокачественная опухоль головного мозга. Она металась по врачам, надо было срочно оперировать мальчика, и только в московской клинике. Я поддерживала Ирину морально и материально, чтобы она могла хоть частично оплатить дорогостоящую операцию. В мае мальчика прооперировали, и Ирина более трех месяцев выхаживала сына. Через год он, к большому сожалению, скончался.

Без ассистента мне было намного сложней работать, но я понимала, что это временные трудности. К этому времени я научилась водить машину, сдала на права, чему мой муж не был рад, так как я уже не зависела от него. Я с гордостью ездила по городу на новом белоснежном ВАЗ-2110, купленном на собственные деньги. Мне нравилось водить машину, это было новое состояние души, доставляло много позитивных эмоций. 15 июня должна была состояться встреча с консультантами в городе Орске, где я планировала провести обучение.

Там же, в Орске, в это время проводила тренинг психолог Лара Черкесова из Караганды. Мы договорились с мужем, что поедем вместе, так как я еще ни разу не ездила одна на дальние расстояния. Мы планировали, что приедем в Орск, я проведу обучение, заберу Лару, отвезу ее Магнитогорск, откуда она вернется домой в Казахстан.

Перед самым отъездом кто-то из доброжелателей позвонил мне на сотовый телефон и сообщил, что мой муж продолжает мне изменять. В гневе я устроила супругу скандал. Все повторялось, он опять просил прощения, но я была неумолима, понимая, что отношения заходят в тупик. В тот же вечер муж сообщил мне, что никуда со мной не поедет, полагая, что вряд ли я решусь отправиться одна в дорогу. Ведь путь в Орск был немалым – 350 километров. Отменить назначенное мероприятие я не могла, но я не стала просить мужа, а договорилась с его двоюродным братом, чтобы он сопровождал меня в этой поездке.

Было раннее светлое утро. Солнце только всходило, ожидался жаркий день. Я подготовила деловой костюм, взяла папку с материалами для обучения и необходимые документы. На душе было тяжело после вчерашнего разговора с мужем. Он даже не вышел меня проводить. Мне было страшно ехать в Орск, но восемьдесят человек ждали встречи со мной, и выбора не было.

Подъехал Константин, мы загрузили с ним вещи в багажник, взяли термос с горячим чаем и бутербродами и отправились в путь. Благополучно доехали до города Сибай, который находится в 100 километрах от Магнитогорска. Погода была солнечная, машина мчалась по раскаленному от солнца асфальту, слегка шурша колесами. За окном мелькали поселки, перелески. Я захватила несколько кассет с любимой музыкой, настроение улучшалось.

«Потихоньку доедем, – думала я, – зато сама за рулем!»

Я обратила внимание на то, что за нами уже длительное время, «на хвосте», едет легковая машина с тонированными стеклами. В ней находятся два человека, по виду – кавказцы. Проехали еще почти 100 километров, машина продолжает ехать за нами, то периодически обгоняя нас, то останавливаясь на обочине в ожидании. Тревожно становилось на сердце. В то время в нашей области было зарегистрировано несколько случаев исчезновения частных машин вместе с пассажирами, машины потом находили сожженными в лесу. В голову лезли темные мысли. До Орска оставалось менее 80 километров. Мы приближались к районному центру Акъяр, хотелось быстрее доехать до ближайшего милицейского поста и попросить проверить эту машину. Но, увы, в этот день на протяжении всего пути все посты ГАИ были закрыты. На вопрос, как нам быть, Константин так и не дал вразумительного ответа. Мы ехали вперед, хотя страх все больше и больше сковывал меня. Набирая скорость, я старалась как можно быстрее оторваться от преследователей, затем резко остановила машину, чтобы проверить, не спустились ли колеса. Вышла из кабины, обошла вокруг, убедившись, что все в порядке. Вдалеке маячила злополучная бордовая легковушка. На сердце появилось недоброе предчувствие: телефона нет, встречных машин тоже, приходилось надеяться только на себя. Вокруг простирались оренбургские степи, выжженные солнцем. На сотни километров – никого. Вдали виднелось маленькое село. Я впервые за все время поездки пристегнулась ремнем безопасности, включила на всю громкость музыку в магнитофоне, из которого раздавалась песня любимого мною певца Шафутинского «…А в таверне тихо плачет скрипка…». От нее стало еще грустнее – я вспомнила про мужа, который не захотел поехать со мной.

Константин сидел неподвижно и молчал. Я набирала скорость и каждый раз, глядя в лобовое зеркало, чувствовала какой-то животный страх.

– Что им надо от нас? Что они хотят? Что делать?

Наши преследователи стали приближаться к нам и сигналить фарами, чтобы я остановила машину. Я увеличила скорость, и когда мой взгляд упал на спидометр, то с ужасом увидела – 160 километров! Что будет, если я остановлюсь? И тут на одном из крутых поворотов нас стало заносить. Я резко нажала на тормоза, машину развернуло, и на большой скорости она слетела с насыпи, несколько раз перевернулась в воздухе, как мяч.

Перед глазами встала картинка – инструкция поведения пассажиров в самолете на случай аварийной посадки – сжаться! Сильно обхватив руль руками, я вся сжалась. Визг тормозов, грохот, скрежет металла и звон разбитых стекол. Когда все стихло, я долго не могла поднять головы, затем первая мысль: «Живая? Костя, что с ним?»

Пыль, стекла вперемешку с землей сыпались мне на голову. Наступила смертельная тишина… Сквозь разбитые стекла было слышно, как в небе поют и щебечут птицы. Дрожащим голосом я тихо произнесла:

– Костя, ты жив?

В ответ Константин лишь что-то промычал. С него сыпались осколки разбитых вдребезги стекол. Мое тело находилось в каком-то оцепенении. Незнакомая, тянущая внутри меня боль медленно растекалась по спине, рукам и ногам. Костя стал с трудом выползать из машины.