1918 год на Украине. Том 5 - Сергей Владимирович Волков
– То же, что и везде. Несмотря на оккупацию союзных войск, настроение тяжелое, как было в Киеве перед Петлюрой. В гостинице «Лондонской» льется шампанское, а на окраине мобилизуются массы рабочих, им раздается оружие, в то время как офицерство, исполнившее свой долг, голодает…
И у союзников было нехорошо: фронт еле удерживался, тяжелое впечатление произвел бунт на корабле «Мирабо». Становилось все очевиднее, что придется бежать и из Одессы, и скоро.
Помощь иностранцев только отсрочивала катастрофу. Пришли греческие войска, после выгрузки сразу ринулись на фронт. Дрались храбро, потери были большие.
В Одессе был тогда и Польский легион из армии генерала Желиховского… Было также и нечто вовсе несообразное: сформировалась «Еврейская студенческая дружина». Последним обстоятельством я была глубоко поражена. Кто и зачем разрешил формироваться этой дружине? Я сказала генералу Фрейденбургу:
– Что это? Готовая большевистская часть в Одессе? (Мое предсказание, увы, оправдалось.)
Встретила барона Меллер-Закомельского[90], который дал мне 500 рублей, прося устроить обеды беднейшему офицерству. Жена его рассказала мне курьез: в Киеве какая-то особа называла себя мною и шантажировала некоторых лиц, не знавших меня в лицо…
Открыла я столовую на Тираспольской улице. Обеды давались бесплатно. Столующихся было много, а средств почти никаких. Написали в газетах о моей бесплатной столовой, г-жа Шварц прислала 5 тысяч рублей, но это была капля в море. В столовой получали обеды не только офицеры, но и безработные, которых тогда насчитывалось до 35 тысяч человек.
Положение Одессы становилось все хуже и хуже. Враг стоял под самым городом. Началось бегство. Прежде всего исчезли извозчики, попрятались, чтобы не дать буржуям уехать. Часть Одессы уже заняли большевики. Каждый старался попасть в полосу, занятую союзниками.
Начались расстрелы… Первых же заложников расстреляла… Еврейская студенческая дружина, которая потом называлась отрядом особого назначения при чрезвычайке. Мое предсказание оправдалось полностью. На рынке эта же дружина расстреляла нескольких офицеров из Польского легиона.
Чудом, в последнюю минуту, мы добрались до порта. Что там творилось! Все корабли набиты беженцами, люди стоят стеной, у всех одна цель – Крым, где удерживалась Добровольческая армия. Много русских пароходов. У мола огромнейший океанский «Кронштадт». На нем мы и устраиваемся. Но на «Кронштадте» ни капитана, ни матросов. Собрали офицеров и решили собственными силами добраться до Крыма. Между нами нашлось несколько морских офицеров. Всего было не менее 4 тысяч пассажиров, множество детей: эвакуировались кадетские корпуса, женские институты, гимназии. Присоединились к ним, конечно, все несчастные люди, которым красное знамя грозило смертью, и в первую очередь – бесправные, гонимые офицеры и их семьи.
«Кронштадт» вышел в море. Я устроилась в нижнем трюме, где были только офицеры и их семьи, и улеглась спать на полу. Ни к чему другому от усталости я не была способна.
Когда я проснулась, удивила меня паника на пароходе. Я вышла на палубу и убедилась, что мы стоим на мели в 30—40 шагах от берега, а причиной тревоги большевистская артиллерия, расположенная по берегу от румынской границы, – недвижный, наклонившийся на бок «Кронштадт» служил для нее отличной мишенью. Позже я узнала от офицера, что на пароходе находились большевистские агенты (из пассажиров). Два раза в машинном отделении был выпущен из котлов пар, что кончилось бы взрывом, если бы не заметили вовремя. Не было никакого исхода. Союзные эскадры проходили равнодушно мимо, покидая Одессу и оставляя без малейшего внимания наши SOS. Мы послали по радио телеграмму в Одессу о нашем бедствии (хотя часть путешественников была против: могли перехватить большевики!).
Часа через два пришел военный французский корабль, но все его попытки сдвинуть нас с места не увенчались успехом. Французы объявили, что ничего сделать не могут, и скрылись. Выручил военный английский крейсер. Капитан и человек десять индусов подплыли к нам в лодке и молниеносно, не говоря ни слова, побежали в машинное отделение. Капитан вскоре вышел и объявил публике, что предотвратил страшную катастрофу – взрыв котлов. Тут же вытащили из машинного отделения четырех большевиков, которые там орудовали. Англичане забрали этих большевиков в порт и расстреляли. Капитан предложил нам вернуться в Одессу, так как в трюмах было полно воды, ее не успевали выкачивать бессменно работавшие у помпы офицеры. Он указал, что мы все равно далеко не дойдем, а потонем в открытом море: пароход сильно пострадал во время войны. Англичане ушли, обещав сообщить о нас в порту и оставив в машинном отделении «Кронштадта» двух индусов.
Мы стали медленно возвращаться в Одессу. Было темно и совсем тихо. Молчание прерывали только орудийные выстрелы и пулеметная пальба где-то на берегу. Вдали небо ярко освещалось пожарами. Зарево было так велико, что казалось, горит вся Одесса. Было непонятно: с кем же воевали большевики? Никого ни в Одессе, ни около Одессы уже давно не было… Что с нами будет? Что ждет нас? Я ушла в трюм и опять заснула.
Часа в три ночи меня разбудили:
– На палубу!
Я вскочила, догадавшись, что ничего доброго этот возглас не предвещает. Вошел военный летчик и спокойно заявил:
– Капитан парохода просит всех на палубу.
Не успел он договорить, как вбежал другой летчик и громко крикнул:
– Все вставай, все на палубу, тонем!
Не забуду этих минут. Мгновенно все выскочили наверх. Творилось там что-то невообразимое. Дети, особенно институтки, громко рыдали. Крики, стоны. Толпы бросились к лодкам. Пароход накренился вправо. И вдруг – о, ужас! – потухло электричество. Мы поняли: большевики перерезали провода. Паника усилилась. Внезапно пароход головокружительно быстро качнулся с правого борта на левый. Чемоданы, как горох, посыпались в море. Кто-то кричал: «Шесть, шесть с половиной, семь, семь с половиной, восемь». Это последнее, что я слышала…
Когда я очнулась, я находилась уже на английском корабле «Катория». Первое мое впечатление было улыбавшееся надо мной лицо индуса, который говорил по-русски: «Чай, чай», подавая мне чашку с чаем.
Оказалось, что в самую критическую минуту к «Кронштадту» подошли два корабля: английский «Котория» и русский – под французским флагом и с французской командой – «Князь Михаил».
Итак, спасли нас англичане и доставили в Батум; в то время на Кавказе была английская оккупация. Куда девали французы других, не знаю. Сам «Кронштадт» на цепях привели в Константинополь. В Батуме разместили нас в чудесном дворце Фесенки и там кормили. Относились англичане к нам в высшей степени заботливо.
Пока я как следует не оправилась, я казалась совсем нервно расстроенной. Но чудесный дворец, роскошный парк и вид на море постепенно вернули мне силы. Понемногу я стала забывать пережитое. Англичане делали все возможное, чтобы улучшить нашу
