Генри Роллинз - Железо

Мы с Джо сидели за пультом и следили за событиями. Я обернулся, а все они стоят передо мной. Я обернулся и просто посмотрел на них. Я не мог удержаться от смеха. Мне так сильно хотелось их поубивать, что я еле усидел на месте. Я только смотрел на них, и в конце концов они ушли. Но тут что-то нахнокала охрана. Они тоже хотели своей доли. Ко мне подвалил вышибала-кубинец и сказал: «Надеюсь, один из этих пидоров затеет какое-нибудь дерьмо». Потом вынул стилет и поиграл выкидным лезвием. «Сегодня мой последний вечер, так что мне поебать». Все вышибалы прониклись и тоже уставились на скинхедов. Один подошёл к ним и сказал: «Если вы затеете какую-нибудь срань, вам всем будет очень больно и вас отсюда выставят». Мы играли программу. Они же занимались своим обычным делом – докапывались до тех, кто помельче. Попробовали залупнуться до нас, но срезать их оказалось довольно просто. Я несколько раз прилично сострил: «Знаете же, как говорят: не можете сами, так друзья помогут», – и т. п. Некоторые скинхеды орали: «Отсоси мне, Генри!» – «Конечно, я не стану этого делать. Я знаю, что скинхеды торчат от мальчиков и прочей срани. Я не такой. Я люблю девушек, я в этом смысле странный. Но, чуваки, если вам нравится хуи сосать, это здорово. Успеха и приятного аппетита!» Я запулил ещё несколько реплик в том же смысле, типа: некоторые тут вполне созрели для армии, только в армии жирикам делать нехуй, и вам, ребята, придётся потрудиться. Я понимаю, как это напрягает там, где глушат один «Бадвайзер». От некоторых бритых девок меня тоже воротило; им я просто махал ручкой и говорил: «Привет, пышечки!» Толпа начала над ними прикалываться, а они только стояли да изредка чего-то повизгивали.

Один парень закричал: «Облом по-крупному, Генри! Я требую возмещения!» Тут я задумался. Если публика меня обламывает, я вправе требовать от них компенсации за право выйти из зала.

Вот вам и Орландо. Бритоголовым хватило тяму свалить домой. Не думаю, что они соображали, что их тут ждало. У нас всех были молотки, трубы и т. д. Если б они до кого-нибудь из нас залупнулись, колесо бы обернулось против них. Нет, я без проблем бы расколол один, а то и пять их черепушек. Их жизни бессмысленны. Мне было бы по кайфу смотреть, как они корчатся.

Всё больше и больше я задаюсь вопросом, почему я делаю то, что я делаю. Грег вообще меня недолюбливает и думает, что я тоже заточил на него зуб. Невозможно убедить его в обратном. Я уважаю Грега больше, чем всех остальных. Он поразительный человек, все в группе восхищаются его игрой и его присутствием. Совершенно безбашенный. На его фоне мы с Дуковски – полные чмыри, без дураков. Мне кажется, «Black Flag» – его второй по значимости проект, а первым были «Gone». Думаю, другие члены «Gone» это знают. Заметно, когда они общаются с остальными из «Black Flag». Мне-то что, они потрясающие музыканты. Наверное, Грегу они платят просто за то, что он есть. «Gone» – самая крепкая, самая сыгранная группа в этом туре. Они всегда работают над своей музыкой. Я как-то раз наблюдал, как Грег играет на басу почти пять часов подряд. Сэл даже не смотрит на бас, пока не придёт время выступать; и это тоже видно. Иногда мне даже неудобно. Я не знаю, что делать. Что я должен сказать? «Эй, Сэл, какого хуя, тебе что, не нравится играть?» Не знаю, но трудно найти людей, которым действительно хочется выйти и что-то сделать. Сэл прикольный парень, но я не знаю, соображает он или нет. Надеюсь, он изменится к лучшему. Хотя не думаю, что это произойдёт. Просто думаю. Больше всего на свете мне хотелось бы ошибиться. Мне кажется, эта баба из Лос-Анджелеса ебет ему мозги за то, что он ездит на гастроли. Со мной как-то раз так тоже было. Я уехал в Англию, а оттуда позвонил девушке, с которой я тогда встречался. Она бросила трубку за шесть тысяч миль от меня. Я валял дурака с разными девчонками всю дорогу до Лос-Анджелеса. Всё важнее и важнее становится держаться в себе с окружающими. Я выгляжу тупицей, когда встреваю в их разговоры. Я больше не человек. Когда на меня плюют, когда пытаются схватить меня, они не причиняют мне боли. Они лишь долбят и оскверняют мою плоть. А когда я вырываюсь из себя и калечу чужую плоть, это так далеко от того, что я на самом деле хотел бы им сделать.

12 июля 1986 г. Хермоза-Бич, Калифорния: Здесь уже около двух недель. Мне тут нормально. Странное ощущение – так долго быть на одном месте. Когда тур кончился, я чувствовал себя так, словно спрыгнул на полном ходу с поезда. Оглядываешься – и всё кончено. Всё до того кончено, что словно вообще ничего не было. Вот и вся слава.

Такое чувство, будто меня облапошили, это трудно объяснить. Просто всё кончилось. «Ты отбыл срок, теперь пошёл отсюда на хуй». Наверное, объяснить не получится. Мне пусто, беспокойно, я не в своей тарелке. Мне трудно заснуть. В ночь могу проспать лишь несколько часов. Прикидываешь, что тут должен же быть какой-нибудь киношный конец всего, какая-нибудь кульминация, а её всё нет и нет. Просто всё кончилось, всё разошлись по домам, обещали звонить и больше не звонят.

Я немного читаю и пишу. Сделал два сольных концерта, один в «Би-Боп Рекорде», другой в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Мне показалось, прошли они очень хорошо. Когда я вернулся сюда, у двери в сарай вырос семифутовый куст конопли. Благодаря Петтибону мне больше ничего и не нужно. Смешной парень.

На хуй, нету меня настроения ничего писать. Жизнь замедлилась до того, что движется ползком. Без гастролей я не знаю, куда себя девать. Хоть бы подраться с кем или себя порезать.

В то же лето «Black Flag» распался.

Вой народа

Я начал работать над этой книгой в 1986 году. Я хотел воспринять Америку и выбросить её на бумагу, как сделал Генри Миллер в книге «Аэрокондиционированный кошмар». Я работал над ней несколько лет и закончил её в начале девяностых. Рукопись пролежала несколько лет, пока я сомневался, выпускать её в свет или нет. В 1995 году я переписал её в последний раз, и на следующий год она вышла. Сюда я включил полное предисловие к ней.

Я получил это всё от вас. Ваши заголовки и ваши заготовки. Ваши письма ненависти и пожарные распродажи с красными ценниками. Ваше правосудие и ваши тюрьмы. Вашу коррупцию, что никогда не преминет харкнуть в лицо тому, кто знает, но не может сказать, кто не имеет голоса, возможностей, выбора. Тому, кто вынужден платить за вашу гордыню и алчность, за весь страх, который вы держите внутри. Вашу параноидальную клаустрофобию стереотипов. Вашу бессмысленную, не поддающуюся логике гомофобию. Всё это продолжалось так долго. Так вот он, ваш настоящий американский блюз. Я получил всё это от вас. Я оттолкнулся назад. Назад назад назад – спиной к стене. Я не параноик. Я слишком много понимаю – вплоть до того, что всё зашло слишком далеко, дошло до того, где больно, где шрамы, синяки, ожоги, где отнята жизнь, а её подменил собой ужас. Вот ваша безобразная образина. Вообразите её. Вот ваш ломоть темноты. Вот, вот, вот он. Вот ваш род людской. Ваша сирена на месте изнасилования заливает гинекологического мальчонку что встречает увечит калечит калечит калечит девчонку – а девчонка разрушает себя в обломках страха своей матери – мальчонка разрушает себя, осуществляя воображаемый мужской императив, который привил ему отец или отсутствие оного. Здесь вас могут изнасиловать и убить. Посадить на иглу и упечь в тюрьму. Пропитать и запугать. Изолировать и проклясть. Вы можете не получить того, чего заслуживаете, но получите то, от чего станет больно. От такой гарантии мозги всмяк. Чего пришли – поплакать? Чего пришли – подохнуть? У меня нет отдушины, в которую можно пустить слезу. Вы расколотили её на куски и швырнули мне в голову. Вы победили. Чего припёрлись – за ответами? Ваша улица – моя улица. Я слышу те же выстрелы и так же задерживаю выдох. Посоветовать могу только одно: пригнитесь и голосуйте не за вас, сволочи. Предупреждаю вас в последний раз; то, что стоит на месте, становится жертвой или того хуже. Это путь резидентов и дохлых президентов. Будущее – на паузе. Если вам что-то не понравится в этой книге, пишите гневные письма, но адрес ставьте свой, потому что я получил всё это от вас. Идите на улицу с протянутой рукой – но просите толерантности, не денег. Здесь не отдых и расслабление, здесь мутации и расчленение. Я иду к вам. Набрасываясь на вас с Анти-Жизнью.