Пикассо и его женщины - Сергей Юрьевич Нечаев
У Карлоса Рохаса читаем:
«Оба раза Жаклин, обменявшись с Женевьевой несколькими фразами, оставляла ее наедине с Пикассо, и в этом смысле поведение женщины словно являлось метафорой судьбы художника: ведь королева-мать, будь то мать рожденного в законном браке Пауло или Франсуаза, мать Клода и Паломы, родившихся вне брака, всегда исчезала со сцены, когда появлялась возлюбленная-дочь».
Эта параллель «возлюбленная-мать» и «возлюбленная-дочь» очень нравится Карлосу Рохасу. Как он считает, «возлюбленная-мать» дважды покидала Пикассо по собственной воле, и в каждом из этих случаев он реагировал по-разному, но незамедлительно находил себе другую женщину. Нетрудно понять, что первой была Фернанда Оливье. Когда она бросила Пикассо, он написал своему другу Жоржу Браку: «Фернанда вчера ушла от меня к художнику-футуристу. Что мне теперь делать с собакой?» Потом прошло 40 лет, и от Пикассо, забрав двух детей, ушла Франсуаза Жило. После этого у художника вырвалось только одно слово — «Дерьмо!» Было обидно, но он был явно готов к этому.
Карлос Рохас рассказывает:
«Через несколько дней после ее ухода он позвонил Женевьеве в ее мастерскую на улице Великих Августинцев и сказал, что ей никогда не понять, как сильно он ее любил. На вопрос Женевьевы, значит ли это, что он ее больше не любит, художник уклончиво ответил, что воспоминания о ней неотделимы от угрызений совести, и добавил, что это он, а не Франсуаза давно должен был разорвать их отношения. Среди ближайшего окружения Пикассо никто, включая Пауло, которого Франсуаза всегда считала своим другом, не скрывал удовлетворения этим разрывом. И хотя роман с Женевьевой Лапорт закончился ничем в силу различных причин, о которых она предпочитает умалчивать, Пикассо после расставания с Франсуазой производил впечатление человека, наконец-то вздохнувшего с облегчением. Заметим, что его угрызения совести по поводу Женевьевы были не столь уж исключительны: как мы уже знаем и как еще увидим в дальнейшем, он постоянно терзался необъяснимыми муками совести из-за смерти своей сестры».
Мы уже говорили, что это был страшный комплекс Пикассо, преследовавший его всю жизнь. А Женевьева Лапорт («возлюбленная-дочь»), если следовать логике Карлоса Рохаса, заняла место Франсуазы Жило («возлюбленной-матери») до появления Жаклин Рок, которая станет его последней женщиной.
* * *Женевьева Лапорт, оставленная Пикассо, в 1959 году вышла замуж за бывшего члена французского Сопротивления. Потом стала известным кинодокументалистом, сняв 18 фильмов об Африке. А еще она написала около двух десятков книг (в том числе таких, как «Тайная любовь Пикассо» и «Великий Пикассо»), которые весьма высоко оценивались такими признанными мастерами, как Жан Кокто и Поль Элюар. Последняя из них вышла в 2008 году.
В одной из них она написала:
«Пикассо захватывал тех, кто подходил слишком близко, и обращал их в пепел, не щадя при этом и себя».
Мысль эта очень близка Карлосу Рохасу, и он развивает ее следующим образом:
«В разрушении, так же как и в творчестве, Пикассо не давал себе передышки — он уничтожал самого себя, потому что его снедала глубоко запрятанная боль: чувство вины из-за того, что он пережил Кончиту, умершую в семь лет; чувство вины из-за того, что он кастрировал собственного отца, поставив того перед необходимостью отказаться от живописи; чувство вины из-за того, что он сбежал от матери и стал человеком без родины; чувство вины из-за того, что он не спас хрупкую Еву…»
* * *В 2005 году 79-летняя Женевьева Лапорт вновь напомнила о себе, продав на аукционе в Париже почти за два миллиона долларов 20 эскизов работы Пикассо. Один из рисунков под названием «Одалиска», где изображена обнаженная Женевьева, был куплен за 575 тысяч долларов, что оказалось более чем в три раза больше начальной цены.
Пикассо делал эти эскизы в период между 23 июля и 2 сентября 1951 года, в разгар их тайного романа. На многих рисунках стояла надпись: «Для Женевьевы».
Глава двадцать вторая
Франсуаза Жило: десять лет с Пикассо (2)
В конце октября 1952 года Пикассо поехал в Париж. Франсуаза попросилась с ним, сказав, что если он хочет, чтобы они оставались вместе, то должен брать ее с собой, когда уезжает на долгий срок. Якобы в одиночестве ей начинают лезть в голову мрачные мысли, которые могут привести к разрыву с ним. На самом деле, так оно и было, и у психологов этот момент называется восстановлением своего потерянного «Я». Но Пикассо покачал головой.
— Зимой Париж не место для тебя и детей. Кстати, и отопление там плохо работает. Тебе лучше находиться здесь, на юге.
В ответ на это Франсуаза сказала:
— Я не из тех, кто не исполняет свои угрозы. Если я говорю, что отныне мы всегда должны быть вместе, что мы должны найти такой образ жизни, который устраивал бы нас обоих, а не тебя одного, — значит, так оно и должно быть. В противном случае я готова решиться на что-то серьезное.
Тем не менее Пикассо уехал один. И тогда Франсуаза обратилась за советом к своей подруге Матси Хаджилазарос, греческой поэтессе. Матси была старше ее, и Франсуаза, будучи уверенной в ее объективности, считала, что она сможет помочь ей принять правильное решение. Она сказала Матси, что не представляет, как дальше жить с таким человеком, как Пикассо, и что его настойчивые заявления о том, что она необходима ему в его работе, смущают ее.
— Никто ни для кого не является незаменимым, — ответила мудрая Матси. — Ты воображаешь, что необходима ему или что он будет очень несчастен, если ты уйдешь от него. А я уверена, что если это случится — месяца через три твое место займет другая, и ты увидишь, что никто и не
