Борис Ржонсницкий - Никола Тесла. Первая отечественная биография

Все поиски виновника торжества как в парадном зале, так и в прилегающих комнатах клуба, в вестибюле и коридорах оказались напрасными. Больше всех волновался Беренд: ведь только что Тесла стоял рядом с ним и исчезновение его было необъяснимо. Все члены комитета отправились на поиски таинственно пропавшего ученого, чья высокая и весьма видная фигура не могла остаться незамеченной среди толпы.

Никто, кроме Беренда, не знал о нежелании Теслы получать медаль и об отрицательном отношении к церемонии ее вручения. В раздумье Беренд вышел из помещения клуба и по аллее парка, окружающего здание инженерных обществ, где помещался клуб, направился к примыкающему к нему зданию Публичной библиотеки.

Вскоре взору Беренда открылась картина, поразившая его своей несвоевременностью. Тесла стоял перед библиотекой, выделяясь темным силуэтом в лучах заходящего солнца. Вокруг него у самых ног с тихим воркованием прохаживались взад и вперед, ожидая корма, голуби самых различных расцветок. Наиболее смелые сидели на плечах и на голове своего старого знакомого, как всегда пришедшего в определенный час с пакетиками корма.

Беренд едва не бросился к ученому, но инстинктивно сдержал этот порыв. Тесла, увидев друга, жестом остановил его и потихоньку начал поворачиваться к нему. Почувствовав движение человека, голуби слетели с его головы и плеч. Только после этого Тесла подошел к Беренду.

— Я забыл предупредить вас, что настал час кормления голубей, а для меня это куда важнее, чем награждение медалью, — объяснил Тесла свое исчезновение.

— Вы могли отказаться от награждения, но, согласившись принять медаль, не должны были нарушать установленного порядка ее вручения. — И с этими словами Беренд увлек Теслу в зал.

С запозданием на двадцать минут церемония была наконец начата! Вручение медали Эдисона сопровождалось речью, произнесенной Чарлзом Торри. Затем выступил Беренд.

Он сравнивал открытие возможности создавать вращающееся магнитное поле и использовать его для получения переменного тока с великими открытиями Фарадея; еще более высоко оценивал он работы Теслы по созданию электродвигателей многофазного тока.

— Надлежащее признание или даже простое перечисление изобретений мистера Теслы невозможно, — говорил Беренд, — да и не требуется в настоящее время. Достаточно сказать, что если бы мы вдруг захотели собрать результаты деятельности мистера Теслы и изъять их из промышленного использования, производственное развитие замерло бы, наши трамваи, троллейбусы и электропоезда остановились бы, в городах воцарился бы мрак, жизнь предприятий замерла. Да, труды его столь необъятны, что они стали основой основ нашей промышленности. Его имя знаменует эпоху расцвета науки об электричестве. Его достижения произвели революцию в области электротехники.

Мы попросили мистера Теслу принять эту медаль. Мы сделали это не только ради оказания ему чести или во имя желания увековечить его имя, ибо до тех пор, пока только люди будут заняты в промышленном производстве, труды Теслы будут неотделимы от самой мысли об электротехнике и имя его подвергается не большему риску быть забытым, чем, скажем, имена Фарадея и Эдисона.

И не только потому наш институт присуждает мистеру Тесле медаль, что последняя является свидетельством официального признания его заслуг. Его работы стоят выше этого признания.

Нет, мистер Тесла, мы просим вас хранить эту медаль как символ нашей благодарности за новую созидательную мысль, за могучий, подобный революции толчок, который вы произвели в нашей науке и технике. Вы дожили до того момента, когда можете увидеть осуществленными творения своего гения. Чего еще остается желать человеку? Мне хочется отнести к мистеру Тесле перефразированные строки Попа, посвященные Ньютону:

Природа и ее законы во мраке спрятаны давно.Но бог сказал: Да будет Тесла! — и стало все освещено.

Конечно, кое-что в этой речи и преувеличено. Как бы ни были велики заслуги Теслы в создании многофазных переменных токов, нельзя умалять заслуг и других электротехников, внесших немало ценного в создание современной системы трехфазного переменного тока. Яблочков, Лачинов, Депре, Феррарис, Шалленберг, Штейнметц и, конечно, М.О. Доливо-Добровольский должны быть названы наряду с Николой Теслой в числе создателей современной электротехники. Коллективная заслуга перечисленных ученых и множества других, принимавших участие в творческой разработке самых различных вопросов, связанных с практическим использованием электричества, необычайно велика, и имя Теслы, стоящее в ряду этих людей, никогда не изгладится из памяти благодарного человечества. И не медаль Эдисона будет действительно достойной наградой этому великому труженику науки.

Не сохранилось текста ответной речи Теслы. Вынужденный произнести хоть несколько слов, он начал повествование о будущем электрической науки, повествование, показавшееся всем фантастическим и несерьезным. На большинство молодых инженеров-электриков, не помнивших блестящих лекций Теслы, его изумительных открытий и предвидений, он произвел своей речью впечатление скорее мечтателя, чем серьезного ученого.

Награждение медалью ничем не изменило положение Теслы. По-прежнему бедность была самым тяжелым бичом стареющего изобретателя. Шестидесятилетие застало его почти в нищете. Война прервала связи с родными в далекой разоренной Хорватии. Давно не было писем от сестры Марицы Косанович. Только Джонсоны не забывали старого друга. Письмо Катарин от 10 июля 1917 года было полно обычной материнской нежности и тихой грусти.

«Приходите, — писала она, — хотя бы на минутку… Не видела Вас сто лет, хотя я всегда на Вашем пути.

Прошлую субботу и все воскресенье я была дома, так как, не знаю почему, думала, что Вы придете… Я устала от ожидания ответа…».

Но Тесла все больше и больше замыкался в себе. Он по-прежнему относился к Катарин с большим уважением, предупредительностью и дружбой. Но прежде всего он думал о науке.

«Вам, такому нечеловеческому созданию, — писала однажды Катарин, — никто не нужен. Как странно, что я не могу без Вас».

В начале 1920 года Джонсоны уехали в Европу — Роберт Андервуд был назначен представителем США на конференции в Сан-Ремо, а затем послом США в Риме. Почти два года пробыли они далеко от Нью-Йорка. Но письма Катарин доходили до Теслы и снова пробуждали печаль.

«Как Вы живете? — писала она из Италии. — Я хотела бы от Вас, мой вечно дорогой и вечно молчаливый друг, получить хоть какие-нибудь вести, все равно, хорошие или плохие. Но если Вы не хотите мне написать хотя бы одну строчку, подарите мне одну мысль, и ее примет и перешлет мне какой-нибудь тонко устроенный прибор. Не знаю, почему мне так грустно, у меня такое ощущение, как будто жизнь отошла от меня. Может быть, я слишком одинока и мне необходимо общество. Думаю, что была бы счастлива, если бы знала что-нибудь о Вас, о Вас, который не думает ни о чем другом, кроме своей работы, и кому не нужны никакие человеческие заботы. Это не то, что я хотела сказать, но я уж такая.