Олег Игнатьев - Тирадентис

– Я думаю, нет причины для волнений, дорогой прапорщик, никто вам не может сделать ничего плохого из-за подобного пустяка. Это все пустые подозрения. Вас преследуют разве чго привидения.

– Нет, – покачал головой Тирадентис, – преследователи не похожи на привидения. Я прошу извинить за неурочный визит, но мне было необходимо выяснить, нет ли у вице-короля причин плохо относиться ко мне.

Тирадентис замолчал. Луис де Васконселос тоже не произносил ни слова. В зале воцарилась тишина, стало даже слышно, как снаружи, на площади, раздавались свист кнута и крик какого-то раба, привязанного, по всей вероятности, к столбу. Видя желание вице-короля закончить разговор, Тирадентис произнес:

– Благодарю, ваше высокопревосходительство, за добрый совет, но я не могу продолжать оставаться здесь, в Рио, в атмосфере преследования и недоверия. Поэтому я прошу ваше высокопревосходительство разрешить мне вернуться в капитанию.

Секретарь, находившийся на другом конце комнаты, за спиной Тирадентиса, сделал круглые глаза. Лицо его перекосилось в удивленной гримасе.

Вице-король хотел что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова. Тогда он решил улыбнуться. Улыбаясь, он начал внимательно и сосредоточенно поправлять на пальце громадный перстень, сделанный в форме жука известным мастером Валентином.

– Слушайте, господин прапорщик, – произнес, наконец, вице-король, – зачем же приезжать так издалека и возвращаться назад, не добившись результата? Оставайтесь в Рио. Если потребуется, то после окончания вашего разрешения на отпуск я, как вице-король, всегда смогу продлить его. – Затем, желая сменить тему разговора, Луис Васконселос, продолжая улыбаться, добавил: – Могу поспорить, что господин прапорщик, несмотря на ложную тревогу, сумел здесь хорошо развлечься. У нас в Рио так много хорошеньких мулаток. – Луис де Васконселос подмигнул Тирадентису и даже засмеялся от собственной шутки.

Тирадентис тоже сделал попытку улыбнуться. В другой обстановке и в другое время он, конечно, поддержал бы такой разговор, так как не был безгрешен и ему в меру нравились женщины, развлечения и даже спектакли.

Вице-король, зкелая уничтожить последние подозрения у Тирадентиса, принялся с ним беседовать о театральных представлениях, которые в то время давала в Рио-де-Жанейро итальянская труппа. Но тут вошел знакомый уже нам дежурный офицер и доложил о прибытии во дворец его преосвященства архиепископа и господина главного прокурора.

Тирадентис решил кончать комедию и попросил разрешения удалиться.

Вице-король сделал знак офицеру, прося принять вновь прибывших гостей, повернулся к прапорщику и, как бы завершая беседу, еще раз подтвердил:

– Ну, дорогой прапорщик, как кончится ваш отпуск, знайте, что он уже продлен мною. Одним словом, мои симпатии на вашей стороне. Вы пользуетесь покровительством самого вице-короля.

Тирадентис отвесил глубокий поклон и вышел из зала, по дороге бросив полный ненависти взгляд на висевший перед входом на шелковом полотнище военный герб Португалии.

Вице-король поднялся со скамейки, опираясь на трость из жакаранды, и с довольным видом протянул руку к двери, за которой скрылся Тирадентис.

– Итак, – сказал он, обращаясь к секретарю, который все это время молча наблюдал за словесной дуэлью между Тираденгисом и вице-королем, – вы видели сейчас человека, виселица для которого давно приготовлена.

Вице-король подошел к стоявшему около стены массивному шкафу, открыл его и принялся перебирать какие-то бумаги.

– Ваше высокопревосходительство, – напомнил секретарь, – его преосвященство и господин прокурор находятся в приемной.

– Ах да, скажите: я сейчас выйду к ним.

Секретарь удалился, а Луис де Васконселос, вытащив одну из бумаг, углубился в чтение, решив еще раз просмотреть текст письма, привезенного несколько дней назад доносчиком от Барбасены: «Ваше высокопревосходительство, дядя и друг, любезный моему сердцу, – писал Барбасена, – надеюсь, ты получил мое письмо, хотя я, естественно, не мог еще получить на него ответа, и этот факт заставляет меня глубоко беспокоиться. Податель сего тот самый человек, о котором я сообщал тебе в другом письме от 15-го числа. Он должен рассказать об интересующем нас обоих деле. Уверен, податель сего расскажет тебе обо всем с неподдельным желанием не столько потому, что он является нашим верным слугой, сколько будучи лично заинтересованным в соответствующем вознаграждении за оказанную услугу. Прошу тебя, если можно, сделать для него соответствующие послабления, которых он достоин. Зубная боль, преследующая меня уже три дня, до сих пор беспокоит и является причиной того, что я пишу столь короткое послание. Но указанный человек расскажет все устно. Жду от тебя с большим нетерпением известий. Пусть хранит тебя бог много лет!

Твой племянник и друг, верный и преданный виконт де Барбасена.

Кашуэйро-до-Кампо».

Граф Луис де Васконселос спрятал послание, плотно закрыл шкаф и задумчиво вслух произнес: «Мой любезный племянник прав: его человек достоин всяческих послаблений. Сведения о Тирадентисе очень точны. Даже, может быть, несколько преуменьшены. Игру в кошки-мышки пора кончать. Чем быстрее, тем лучше».

Возвращаясь из дворца после посещения вице-короля, Тирадентис недалеко от дома встретил Силверио. Не желая рассказывать полковнику о беседе с Луисом де Васконселос, Тирадентис обменялся с Силверио несколькими ничего не значащими фразами и хотел уже войти к себе, как Силверио остановил его, сказав:

– Мой друг, мне хочется дать вам совет: будьте более осторожным. Помните разговор о двух незнакомцах, преследующих вас. Несомненно, они посланы вице-королем. Мне кажется, если сейчас вы не скроетесь, то обязательно подвергнетесь аресту. Рано или поздно ареста вам не избежать.

– Спасибо за совет, – ответил сухо Тирадентис и захлопнул за собой дверь.

Силверио же зашагал к центру города.

Несколько фраз, оброненных полковником Силверио, заставили Тирадентиса насторожиться. Перебирая в памяти разговоры, которые он вел в последние дни, Тирадентис не маг вспомнить, чтобы хоть раз упоминал при Силверио о преследующих его шпиках. Так откуда же человек, не связанный с вице-королем, знает о планах властей? Чем дальше размышлял Тирадентис, тем больше крепла у него уверенность в неискренности полковника Силверио дос Рейс. К тому же из капитании Минас не поступало никаких сообщений. Тирадентис даже не знал об отмене деррамы. Перед отъездом из Вила-Рики он договорился с подполковником Франсиско де Паула, что тот, используя любую удобную оказию, станет поддерживать постоянный контакт. Однако за все это время он не получил ни единой весточки от «верховного главнокомандующего» заговорщиков.