Фарид Фазлиахметов - Дерзость

- Все живы?

- Живы!

- Ну и слава богу! Саша, а что это у тебя пулемет не стреляет?

Бычков снял диск, подергал затвор - бесполезно.

- Лева, дай шомпол, - попросил Бычков.

Шомполом он выбил гильзу из патронника, поставил диск, дал по немцам очередь, и пулемет снова умолк. Гильза застряла в патроннике. Все ясно: патронник раздут, и затвор не выбрасывает гильзы.

Потеряв цель, немцы прекратили стрельбу. Перестали стрелять и мы - жалко патронов.

- Зачем вы сюда приехали, хлопцы? - ни к кому в особенности не обращаясь, спросил я.

- За солью, вестимо, - угрюмо ответил Арлетинов.

- Ну тогда вот что. Бычков и ты, Костя, обойдите дома в нашем тылу и наберите соли. Только смотрите, чтобы аккуратно, на добровольных началах! У крайнего дома обождите нас, а мы тут придержим немцев. Никольский, Кашпоров! Вы у нас самые меткие стрелки. Выбирайте позиции поудобнее и берите на мушку неосторожных фрицев; спусковые крючки особо нажимать не торопитесь, нам спешить некуда. А мы тут посидим в тенечке, перекурим...

В Вятер вернулись уже в потемках. Разобрали пулемет, и точно, патронник сильно изношен, да и ствол ни к черту не годен. На этот раз все обошлось. А если бы этот пулемет был главным оружием в стычке с противником?

На другой день, 3 февраля, в Залесье от партизан мы узнали, что со сталинградской группировкой немцев покончено. Генерал-фельдмаршал Паулюс сдался в плен. Наши войска освободили города Майкоп и Белорецк.

А мы вот уже два месяца занимаемся только разведкой. С питанием к рации по-прежнему тяжело, многие данные, добытые с большим трудом, устаревают, становятся никому не нужными. Забот между тем не убавляется. Людей надо кормить, обувать, одевать независимо от того, много или мало работы. А это трудно. Рацион питания очень скудный.

В довершение ко всему заболел тифом радист Атякин. Связь с Большой землей оборвалась окончательно.

В десятых числах февраля мы перебрались еще южнее - в деревню Дуброво, где стояла группа Островского. Вместе все-таки лучше. В Дуброво по всем признакам колхозники до войны жили неплохо. Во многих домах буфеты, никелированные кровати с пружинными матрацами, везде чистота, уют. Деревня в партизанской зоне, немцы здесь не появлялись ни разу.

Атякин преодолел кризис, теперь есть надежда, что он поправится и скоро мы снова сможем связаться с нашим командованием.

* * *

Уже во второй декаде февраля в Белорусском Полесье началась весна. Наступили теплые, солнечные дни, на дорогах появились протаины, зазвенела капель. Стали подумывать об очередной диверсии на железной дороге.

12 февраля я поехал в Рудобелку к Шашуре, в то время уже командиру бригады. У него выпросил несколько электродетонаторов, батареек и шашек прессованного тола. Это было очень важное приобретение. Теперь бы раздобыть взрывчатку, и можно идти на подрыв.

Взрывчатку в большом количестве нельзя ни попросить, ни одолжить - ее надо найти. После долгих и упорных поисков нам удалось решить и эту проблему.

Как-то в конце февраля я, Чупринский, Суралев и Бычков поехали к деревне Буда. В лесу нашли несколько лук от седел. Бычкова с Суралевым я с этим грузом отправил обратно в Дуброво, а сам с Титом Чупринским поехал дальше, под Затишье. По рассказам жителей, здесь, в лесу, до войны были склады артиллерийских снарядов. При отступлении их взорвали, но наверняка что-то осталось.

Взрывной волной снаряды разбросало на несколько сот метров, и нам с Титом пришлось довольно долго ходить по мелколесью, прежде чем мы наткнулись на несколько бурых от ржавчины "сигар". Первым снаряды увидел Чупринский. Он поднял один из них и в обнимку со снарядом начал кружиться, затем бережно, как ребенка, положил его на соломенную подстилку саней. Снаряды, впрочем, оказались без взрывателей и поэтому были вполне безопасны.

- Ну, комиссар, кто нашел первым?

- Ты, Тит, ты!

- Правильно, значит, я им и хозяин. Вот приедем, выплавлю тол и пойду на "железку".

- Что, один пойдешь или возьмешь кого?

- Возьму, пожалуй, Николая Кадетова, Колю Кашпорова.

- Согласен, но людей маловато. Возьми еще Гуськова, Корзилова, кстати, приглядишься к ним, посмотришь, чего стоят в деле.

Гуськова и Корзилова мы взяли в отряд уже будучи в Дуброве. Это были ребята из нашей части, из группы Вайнблата, погибшего вскоре после приземления в стычке с немцами в июне 1942 года.

Гуськов был тихим, немногословным пареньком; впоследствии он стал отличным пулеметчиком. Корзилов выделялся среди бойцов своей пышной, кудрявой шевелюрой, был по натуре очень мягким и добрым человеком и имел, пожалуй, лишь одну слабость: любил, чтобы его время от времени похваливали. Оба они были прекрасными товарищами.

Что касается Чупринского, то он прилетел в Белоруссию с группой Сонина. После его гибели попал к Островскому, с его согласия перешел к нам. Высокий, широкоплечий, с решительным и в то же время очень эмоциональным характером, Чупринский, словно магнит, притягивал к себе людей. Тита я знал еще по Москве, там он работал шофером и вывозил нашу группу на Центральный аэродром, перед нашим вылетом в Белоруссию. Деятельная натура Чупринского не могла смириться с простой шоферской работой, и он попросил направить его в тыл врага.

Когда мы прибыли в лагерь, подводу сразу же обступили бойцы. Не нужно было никаких приказов. Всем отрядом стали дружно выплавлять тол из снарядов. Работа спорилась, и уже к вечеру следующего дня были готовы несколько глянцеватых светло-серых брикетов плавленого тола весом по 5-б килограммов каждый.

В субботу 20 марта группа Чупринского уехала к железной дороге. Я и Стенин проводили ребят до переправы через реку Птичь у Копаткевичей. К железной дороге они должны были выйти в районе Мышенки.

Через три дня группа Чупринского вернулась с задания. Крушение устроить не удалось - помешала сильная охрана. Тит был очень недоволен собой, тяжело переживал неудачу. Человеком он был храбрым, но нетерпеливым и горячим.

Вскоре за снарядами отправилась группа в составе Саши Бычкова, Коли Кадетова, Виктора Калядчика. Ребята привезли почти полсотни снарядов разного калибра, и вновь разгорелся жаркий огонь под баком с водой, опять деревянные формы стали наполняться плавленым толом...

А забот все больше и больше В отряде тиф. Атякин пошел на поправку, но заболел Саша Чеклуев, мечется в бреду. За ним ухаживают Саша Стенин, Валя Смирнова и Шура Захарова - она из группы Островского, - сидят по очереди около него, поправляют одеяло, прикладывают ко лбу прохладную тряпку, постоянно рискуя заболеть сами. К счастью, Чеклуев стал поправляться, и надобность в добровольных сиделках отпала.