Збигнев Войцеховский - Раневская, которая плюнула в вечность

Юрий Завадский растерянно замер. Он не делал замечаний до конца прогона. Когда прошла финальная сцена, он приступил к «разбору полетов». Режиссер начал, конечно, с главной героини, но дойти до второстепенной роли Раневской так и не сумел.

О неожиданном повороте игры Фаины Георгиевны высказались ее коллеги: «Браво, это несравненно! Сухая старуха вдруг обрела характер, ее интересно слушать!»

Завадский смолчал. Он не стал вообще никак оценивать эту работу Раневской.

Состоялся один спектакль, за ним другой и третий. Раневская не усидела на месте, если можно так сказать. Она нащупала в своей роли ту самую изюминку, которая смогла бы придать ей настоящий вкус и аромат, и уже не выпускала ее из виду. С каждым разом выходы на сцену этой «родины-матери» становились все фееричнее, живее и полнее.

В конце концов зрители начали встречать каждое появление Фаины Георгиевны на сцене оглушительными аплодисментами. Она выходила, и весь спектакль превращался в легкий иронический капустник. Фаина Раневская нашла самое искреннее понимание у зрителя со своей «правильной» старухой. «Мы-то с тобой, дорогой товарищ, прекрасно знаем, как все обстоит на самом деле!» – говорила она со сцены.

Но, к чести тогдашних идеологов, никаких оргвыводов не последовало.

Именно этого и боялся Юрий Завадский. Он следил за каждым выходом всех центральных газет, читал их, искал рецензии на спектакль. Если бы где-то проскочила хоть единая строчка о том, что игра Раневской есть пасквиль на истинные патриотические чувства матери, то Фаина Георгиевна лишилась бы роли. Но Завадский не знал, что эта постановка понравилась товарищу Сталину. А великому вождю, как известно, не могло понравиться что-то плохое.

В итоге этот спектакль получает Сталинскую премию второй степени!

Окрыленный успехом, Юрий Завадский начинает работать над новой постановкой той самой патриотической тематики. То есть таким спектаклем, который можно было бы показывать уже и участникам, скажем, партийного съезда. А это уже не доярки из деревень. Тут нужна настоящая игра, режиссура и драматургия. Завадский решил ставить «Шторм». Написал эту пьесу Владимир Наумович Билль-Белоцерковский.

Фаине Раневской в данном спектакле достается всего несколько эпизодов. Практически без реплик. К тому времени у нее уже выработалась привычка брать домой весь текст пьесы, вчитываться, вдумываться в каждую строчку, примеривать на себя всех героев, чтобы в итоге сформировался свой истинный образ.

Назавтра Фаина Раневская принесла несколько листов из пьесы с многочисленными правками и пошла прямиком к автору. Юрий Завадский в это время находился рядом.

Он попробовал возмутиться:

– Что вы себе позволяете? Вы представляете, если каждый начнет вот так кромсать пьесу под свое личное видение?

Раневская смерила Завадского с ног до головы мягким, почти кошачьим взглядом и спокойно осведомилась:

– Юрий Александрович, уже наступила такая эра, в которой мужчины выгоняют женщину, даже не посмотрев, с чем она пришла?

Драматург расхохотался, посмотрел правки Раневской, пожал плечами и заявил:

– Фаина Георгиевна, я не вижу ничего, что шло бы против меня в ваших исправлениях. Моя вина, что я сделал эту героиню такой слабой тенью. Если вы сможете наполнить ее жизнью – пожалуйста, сделайте это.

Фаина Раневская улыбнулась, поблагодарила и тут же не смогла сдержаться, уколола Завадского:

– Видите, Юрий Александрович, такая эра еще не наступила!

Через дня три Фаина Раневская опять пришла к автору пьесы с целым ворохом бумаг. Завадский схватился за голову.

– Успокойтесь, Юрий Александрович, пусть она играет, – встал на сторону актрисы Билль-Белоцерковский. – Принимаем все правки. Лучше, чем Фаина Георгиевна, эту роль никто не сделает. Давайте не будем ей мешать.

Завадский согласился.

Теперь самое время спросить: да какая такая роль была у Раневской, чтобы она так над ней забеспокоилась, рьяно стала искать новые реплики и действия, чтобы оживить в полную силу, наполнить смыслом и разумом, очеловечить?

Манька-спекулянтка. Это в спектакле, который буквально насквозь пронизан жестокими идеологическими тросами, влекущими его в правильном направлении.

Поэтому Юрий Завадский и кривился. Не просто так он с кислой миной на лице принял все новшества Раневской. Пусть исполнители главных ролей хотя бы с вдесятеро меньшей энергией побеспокоились об образах своих героев! Так нет же – Манька-спекулянтка хочет стать украшением сцены.

А ведь и стала!

Случилось практически полное повторение истории с предыдущим спектаклем. Тогда Фаина Раневская сделала свою мать-старуху буквально звездой, на встречу с которой и ломились зрители. И вот теперь от спектакля к спектаклю Манька-спекулянтка проявлялась все ярче, все многограннее, она становилась некоей совестью всех героев пьесы! Случилось то, чего боялся Юрий Завадский. Его жена, игравшая главную роль в спектакле, просто потерялась на фоне великолепной работы Фаины Раневской.

Актерам ничего не оставалась, как только подтягиваться до уровня Раневской, играть живее, образнее, многозначительнее.

Юрий Завадский ощутил еще нечто особенное. Он вдруг увидел, что на фоне настоящей, профессиональной игры Фаины Раневской все его слабые места в режиссуре становятся видны, они просто очевидны! Нужно было что-то делать со спектаклем, на него уже шли театралы «посмотреть Маньку». Остальные герои проваливались.

Вот скажите, что делать режиссеру, если у него есть выбор? Он может заставить главную героиню, равно как и всех остальных, работать сильнее и дотянуть свою игру до уровня Раневской. Второй вариант – заменить Фаину Георгиевну другой актрисой.

При этом нужно учесть, что при первом варианте предстоит поработать самому. Стоит подумать и о том, что главная актриса просто не потянет такого уровня игры. А она – твоя жена.

Для выдающегося советского режиссера это не было дилеммой. Партия приучила его работать эффективно, с минимумом затрат и максимумом результатов.

Завадский лишает Фаину Раневскую ее роли в спектакле.

Актриса была вынуждена уйти из театра. У нее не было здесь больше ролей, не имелось спектакля, в котором она была бы занята.

Но пройдет время, и через несколько лет она вернется в этот же театр. Почему? Да просто потому, что в других театрах будет еще хуже. «Все домработницы ушли в актрисы». Убогость театральных постановок обескураживала Фаину Георгиевну.

Кроме всего прочего, Юрий Завадский сам попросит Раневскую вернуться. Да-да, он это сделает. Режиссер начнет готовить пьесу «Дядюшкин сон» по Достоевскому. Для Раневской там найдется отличная роль.