Уолтер Лорд - День позора

- Что будем делать, командир? - спросил матрос Инагаки.

- Мы тараним какой-нибудь из вражеских кораблей. Желательно "Пенсильванию", - ответил Сакамаки. - Мы врежемся в него и, если останемся живы, то убьем столько американцев, сколько сможем!

Инагаки заорал "Полный вперед!" и весь остаток дня они предпринимали новые попытки, приносящие одни разочарования. Лодка не управлялась, давление воздуха в системах падало, дышать в рубке становилось невозможно от паров хлора и соляной кислоты. Они всплыли. Сакамаки высунул голову на свежий воздух. Глаза его плохо видели и слезились. Он был в каком-то полубессознательном состоянии. Время от времени из темноты доносился плач Инагаки. Он заметил, что и сам плачет тоже.

Глава 11.

"Этот меч я получил от своих родителей"

Что бы ни происходило в других местах, а в Перл-Харборе были уверены, что еще одна атака неизбежна.

Мощные 14-дюймовые орудия стоявшей в доке "Пенсильвании" были направлены на входной канал, готовые встретить любую неожиданность. Матросы и гражданские рабочие грузили боезапас, монтировали новые зенитные установки, ремонтировали старые.

На линейном корабле "Мэриленд" гремела музыка корабельного оркестра. Расчеты зенитных орудий и пулеметов внимательно вглядывались в небо, готовые встретить огнем новую волну самолетов противника. Линкор "Теннесси" также был готов к бою, но остальной "линкорный ряд" был окончательно выбит из игры.

Полузатонувшая, искореженная "Аризона" продолжала гореть. Лейтенант Мастерсон, подойдя на катере к ее корме, взобрался на борт и спустил разодранный осколками и перепачканный мазутом флаг, все еще развевавшийся на корме погибшего линкора. Офицер решил, что флаг заслуживает того, чтобы его сохранили как память о первом дне войны.

Старшина Эдвард Весера на "Вест-Вирджинии" заменил изодранный и полуобгоревший флаг новым, одолженным с другого корабля. Он спросил одного из офицеров, что делать с остатками старого флага? Офицер ответил, что вообще-то все отслужившие флаги направляют в Аннаполис, где их демонстрируют в специальных витринах. Но этот, конечно, лучше бы сжечь. Весера так и поступил.

На "Вест-Вирджинии" еще несколько наиболее самоотверженных офицеров продолжали бороться с огнем, бушующем по всему кораблю. Капитан 3-го ранга Дойр Джонсон, глядя на расплавленные стекла иллюминаторов, вспомнил расплавленные часы на картине Сальвадора Дали.

Огонь продолжал буйствовать, жара становилась нестерпимой и около 17.00 последние офицеры покинули корабль.

Но на линкоре еще оставались люди. Глубоко внизу трое матросов оказались безнадежно отрезанными в насосном отделении. Они боролись за жизнь до самого сочельника.

А на днище перевернувшейся "Оклахомы" суетились люди. Они слышали сигналы оказавшихся в западне моряков и стучали в ответ по днищу, чтобы их подбодрить. Целые команды, присланные с линкора "Мэриленд" и разных спасательных судов, начали вскрывать днище по всей длине огромного корпуса.

Работа была очень сложной. Она не ограничивалась тем, чтобы просто сделать отверстие и вытащить кого-нибудь наружу. Крики и сигналы погибающих отражались от пустот под килем линкора, и никто не мог сказать точно, откуда в действительности приходили призывы о помощи. В проделанные отверстия опускались спасатели, пытавшиеся в призрачном перевернутом мире отыскать точное расположение несчастных, чтобы вырезать новое отверстие прямо над ними.

Первые два человека, обнаруженные спасателями, были мертвыми. Они задохнулись, поскольку ацетиленовая горелка съела весь кислород в их помещении. От горелок пришлось отказаться и перейти на пневматические резаки. Они не были такими быстрыми, как горелки, но зато менее опасными. Но возникло новое осложнение. Из-за медленности работы воздух из помещений корабля уходил быстрее, чем удавалось сделать отверстие. По мере выхода воздуха поднималась вода, и люди могли утонуть прежде, чем их смогли бы вытащить. В прорезаемые отверстия подавали хлеб и воду.

Внутри "Оклахомы" моряки ждали решения своей судьбы. Восемь человек, добравшихся до помещения рулевых машин, устроили своего рода демократическое правление. Каждое решение о дальнейших действиях принималось путем голосования. Сперва они набрали в помещении тряпок и матрасов, чтобы заткнуть вентиляционную трубу, через которую хлестала вода. Затем они пытались разведать, есть ли из этого помещения куда-нибудь путь. Но пути не было. Отовсюду била вода. Тогда они проголосовали сидеть здесь и ждать. У них было несколько гаечных ключей, которыми они время от времени били по переборкам. Но большую часть времени просто сидели и ждали. Оставалось только медитировать, как заметил семнадцатилетний матрос Виллард Бол.

Чуть ближе к носу корабля, в коридоре, ведущим из боевого погреба башни главного калибра No 4, сидели и ждали еще 30 человек. Они сидели в одних трусах, перемазанные мазутом, имея на всех один фонарик. Единственной надеждой для них казался люк, который вел на палубу выше. Естественно, что сейчас эта палуба находилась под ними. Теоретически можно было, набрав воздуху, нырнуть на десять метров, пролезть в люк, пересечь палубу и вынырнуть в порту рядом с кораблем. Но такой нырок был людям не под силу. Некоторые пытались, но вернулись назад, не способные преодолеть толщу воды. Удалось это сделать только одному - не умеющему плавать, хилому пареньку из Бруклина по фамилии Вейсман. Его вытащили на днище и он указал спасателям точное место, где надо резать обшивку.

Оставшиеся в проходе ничего не знали об этом, уверенные, что Вейсман утонул. Воздух портился, вода прибывала. Некоторые куда-то ушли и не вернулись. В итоге, в коридоре осталось десять человек. Матрос Стефен Янг предложил своему другу матросу Вилберу Хинсбергеру пари на доллар: они сначала задохнутся, а потом утонут. Вилбер принял пари. Оба достали по мокрому доллару.

Они потеряли всякую надежду и лежали, ожидая конца. Шли часы. Внезапно - невероятно - они услышали грохот отбойных молотков и кувалд прямо над головой. Схватив гаечный ключ, Янг отстучал по днищу "СОС". Скрежет пневматических сверел, первое отверстие, через которое пробился дневной свет и крики спасателей: продержатся ли они, пока удастся высверлить достаточно большую дыру? Они хором закричали "да", хотя далеко не были в этом уверены. Воздух со свистом уходил, вода столь же стремительно прибывала. Наконец лист обшивки отогнулся. Матросы и гражданские рабочие, крича от радости и волнения, вытащили их одного за другим на днище "Оклахомы", на холодный, свежий воздух солнечного воскресного дня.

Спасатели сразу раздали всем апельсины и сигареты, а через несколько минут подбежал Джесси Кинворти - старший помощник командира "Оклахомы". Он руководил спасательными работами, начав их организацию, когда на корабли еще падали бомбы. Он еще находился на корпусе корабля, когда в половине шестого утра в понедельник на днище вытащили Вилларда Бола и его "демократов" из помещения рулевых машин. Офицер не уходил с корабля, пока последний из 32 спасенных не был вытащен из недр "Оклахомы" - через 36 часов после того, как линкор опрокинулся.