Сподвижники де Голля - Марина Цолаковна Арзаканян
В декабре 1958 года Шабан-Дельмас стал «хозяином» двух великолепных дворцов на левом берегу Сены. Бурбонский дворец, где заседало Национальное собрание, был построен в первой трети XVIII века в итальянском стиле для герцогини Франсуазы де Бурбон – внебрачной, но узаконенной дочери Людовика XIV, рожденной его фавориткой мадам де Монтеспан. При Наполеоне I, в эпоху ампира, перед главным входом дворца был возведен монументальный портик с колоннадой наподобие римского храма. Одновременно рядом с Бурбонским дворцом был построен дворец в таком же стиле, но поменьше – для маркиза де Лассей, предположительно любовника герцогини. Во время Французской революции конца XVIII века оба здания были национализированы и стали принадлежать государству. В XIX веке Бурбонский дворец уже был местом заседаний нижней палаты французского парламента, которая несколько раз меняла свое название. А особняк, принадлежавший де Лассею, стал резиденцией председателя нижней палаты, с периода Четвертой республики называющейся Национальным собранием. Шабан-Дельмас с удовольствием обосновался и там и там. Первый раз он пробыл на своем посту бессменно десять с половиной лет.
Главная задача Национального собрания – разрабатывать законы республики и утверждать бюджет страны. Основная миссия председателя нижней палаты – вести публичные заседания. Жак Шабан-Дельмас быстро взялся за дело, которое ему явно пришлось по душе. Он восседал на высокой центральной трибуне, прозванной «насестом» и, по его собственным словам, «воплощающим приподнятый алтарь Республики, в праздничном одеянии»[191]. C этого «священного» места перед председателем открывался прекрасный вид всего огромного зала заседаний. Шабан-Дельмас постоянно мог видеть перед собой большой амфитеатр, «окантованный наверху ионическими колоннами, увенчанными капителями из позолоченной бронзы». Как он отмечал, «прекрасные статуи всегда напоминали о величии нации и ее ценностях в том месте, где принимают законы. Они символизируют Свободу, Общественный порядок, Разум, Юстицию, Благоразумие и Красноречие»[192]. Возглавляя Национальное собрание, Шабан-Дельмас постигал и нелегкое искусство общения с самыми разными людьми. По традиции в нижней палате французского парламента заседает 555 депутатов. Они представляют, как президентское и правительственное большинство, так и оппозицию. Председатель с каждым был знаком и с каждым должен был находить общий язык, невзирая на убеждения избранников народа и их отношение к государственной политике. Мало того, Шабан-Дельмас должен был также выступать в роли «хозяйственника» и руководить работой 700 сотрудников Национального собрания. В их круг входили люди, работающие в генеральном секретариате собрания, администраторы, писцы, представители службы безопасности, врачи, секретари, водители, садовники и многие другие[193].
По своей должности теперь Шабан-Дельмас по крайней мере два раза в неделю виделся с президентом республики де Голлем. Как отмечал сам председатель Национального собрания, генерал, пожимая ему руку, всегда произносил одну и ту же фразу: «Ну что, Шабан»[194]. И после этого тот начинал докладывать президенту республики о том, что происходит в парламенте и вообще в политических кругах. Де Голль относился к Шабану достаточно хорошо, ценил его деловые качества, всегда помнил, какую большую роль он сыграл в движении Сопротивления. В своих мемуарах генерал дал ему лестную характеристику: «Еще очень молодым Шабан буквально ворвался в Сопротивление и стал играть в нем ведущую роль. Потом он выбрал политический путь. Проходящие годы никак не влияют на его рвение. Шабан открыт в общении, эклектичен во взглядах, гибок в поступках. Он следует за мной с 1940 года и служит делу национального спасения и возрождения»[195]. Шабан-Дельмас был рад, прочитав в 1970 году такой отзыв генерала о себе. По долгу службы он постоянно общался и с премьер-министрами Франции – Мишелем Дебре и Жоржем Помпиду.
На протяжении всего десятилетнего президентства де Голля Шабан-Дельмас всецело поддерживал его политику. Начало 60-х годов стало очень сложным периодом в истории Франции. Причиной тому была все та же «алжирская проблема». Колониальная война продолжалась. Осенью 1959 года президент республики принял решение предоставить Алжиру независимость. После этого и простые граждане республики и политики поделились буквально на две части. Представители первой выступали за политику президента. Вторая половина ее осуждала и держала сторону алжирских «ультра», отстаивающих лозунг «Алжир – это Франция». Страсти кипели. Они пронизали буквально все сферы жизни общества. Взбудоражены «алжирской проблемой» были и депутаты Национального собрания. Мало того, разделились представители правящей голлистской партии ЮНР. Среди них оказалось немало сторонников «ультра». Некоторые были и депутатами и даже министрами. Шабан-Дельмас как председатель собрания и член руководящего кабинета ЮНР пытался убедить сторонников де Голля не перечить его политике. Он даже разработал совместно с генеральным секретарем ЮНР Альбеном Шаландоном доктрину «зарезервированной области». В ней четко было определено, в каких политических вопросах голлисты могут высказывать собственное мнение, а в каких они должны лишь следовать указаниям президента республики. «Алжирская проблема» в концепции Шабана – Шаландона строго «резервировалась» только за де Голлем. ЮНР буквально лихорадило. Председатель Национального собрания постоянно выступал в роли примирителя не только в парламенте, но и на съездах и пленумах ЮНР. В конечном счете голлисты – сторонники алжирских «ультра» покинули правительство и ряды ЮНР[196]. В марте 1962 года Алжир получил независимость. Мишеля Дебре на посту премьер-министра сменил Жорж Помпиду. Но осенью того же года возникла еще одна политическая коллизия. Де Голль решил вынести на всеобщий референдум поправку к конституции о выборе президента республики не косвенно, как было заведено еще с периода Третьей республики, а всеобщим голосованием. Тогда уже воспротивились почти все политические партии – наследницы Четвертой республики – «независимые», Народно-республиканское движение, радикалы и социалисты. Они объединились против предложения де Голля в так называемый «Картель нет». Президента единодушно поддержала только ЮНР. Шабан-Дельмас лично приложил все свои усилия, чтобы французы ответили «да» на референдуме. Так оно и вышло. Избиратели поддержали де Голля. С октября поправка к конституции вошла в силу.
По свидетельству одного из биографов председателя Национального собрания, он всегда был человеком «открытым, улыбающимся, приветливым, расслабленным»[197]. Добавим к этому, что Шабан-Дельмас до старости занимался спортом. Он продолжал играть в теннис и регби, каждый день перед сеансами в Национальном собрании и в перерывах делал гимнастические упражнения, очень любил перескакивать через ступеньки. Политик долго держал прекрасную физическую
