Шокирующая живопись - Александра Васильевна Жукова
Отстаивая свою позицию, Уистлер мог пойти даже на разрыв отношений со своим многолетним покровителем – английским судовладельцем Фредериком Лейландом, который пригласил художника как автора картин для украшения холла и столовой. Архитектор и дизайнер Томас Джекил оформил столовую как комнату для демонстрации коллекции китайского фарфора с кожаной обивкой и ореховыми полками. Вскоре Джекил взял паузу из-за болезни, а владелец особняка уехал в Ливерпуль, ощутив свободу, Уистлер решил немного изменить цвет стен, чтобы они гармонировали с его картиной «Розовое и серебряное: Принцесса из страны фарфора». Но в процессе работы замысел автора изменился, им овладела волна вдохновения, в итоге стены стали сине-зелеными с тонкими, в японском духе, золотыми узорами и стилизованными изображениями павлинов. Когда Павлинью комнату (теперь столовая обрела имя) увидел Лейланд, он пришел в бешенство и прекратил общение со строптивым живописцем. Уистлер был уверен в своей правоте, поскольку считал искусство самоценным: «Шедевр должен расцветать у художника, как цветок, – столь же совершенным в бутоне, как и в полном цвету, без объяснения причины своего существования…» А Лейланду он сказал напоследок: «Вас и помнить-то будут только потому, что вы владелец этой комнаты». И оказался прав.
Отвергая социальные функции искусства, Уистлер придерживался принципа «Искусство для искусства», девиза модного направления – эстетизма. В своих картинах автор отстаивал право живописи на отсутствие нарратива, фабулы или логики, ему важно было передать настроение, тонкие ощущения, образы и ассоциации с помощью сложного колорита и живописных приемов. Сейчас, по прошествии полутора столетий, такая точка зрения давно отрефлексирована и не вызывает протеста.
Совсем другая реакция была у современников Уистлера, особенно профессионалов, которые стояли на кардинально другой позиции – моралистической, или назовем ее позитивистской, когда искусство должно изображать правду жизни, следовать природе, а живопись, по их мнению, призвана отражать литературные, исторические или легендарные сюжеты и образы, поднимая тем самым нравственность зрителей. Лидером этого направления в искусствознании был очень авторитетный ученый Джон Рёскин, покровитель прерафаэлитов, картины которых были пропитаны сюжетами из английского Средневековья, шекспировских пьес или античных мифов.
Джеймс Уистлер
Ноктюрн в голубом и серебряном. Челси. 1871
Джеймс Уистлер
Павлинья комната. 1876–1877
Когда Рёскин посетил галерею, где была выставлена картина Уистлера, он был возмущен так, что позволил себе крайнюю резкость в обзорных статьях: «Несмотря на то что я был наслышан о наглости кокни, однако я не ожидал увидеть шута, который просит двести гиней за то, что тот плеснул ведро краски в лицо публике». Многие «моралисты» поддержали известного критика, а поклонники набирающего силу символизма были на стороне художника. Стремительно назревал скандал, у консервативного лагеря в руках были рычаги финансового и административного давления. После ряда притеснений Уистлер решился обратиться в суд с иском против Джона Рёскина, которого он обвинял в клевете на его картину «Падающая ракета» (это второе название работы) с требованием компенсации в 1000 фунтов за ущерб деловой репутации. Сказалось заокеанское происхождение Уистлера, всем известна страсть американцев к судебным разбирательствам. Судебный процесс по столь щекотливому вопросу тянулся около года, поскольку задачей суда было выяснить, является ли данная картина произведением искусства и может ли она стоить 200 гиней.
В ходе заседаний у автора интересовались, что же он изобразил, на что Уистлер отвечал: «Это художественная композиция, мотивом для которой послужил фейерверк в садах Креморна». «Так это вид на Креморн?» – спрашивал адвокат Рёскина. «Если бы это был вид, то это не принесло бы зрителям ничего, кроме разочарования», – парировал Уистлер. Тогда суд спросил у автора, какое время было потрачено на создание картины, ответ был – два дня. «А не слишком ли дорого за два дня работы?» «Да, я беру деньги за два дня, но и за все те знания, что я приобретал всю жизнь», – произнес Уистлер и услышал в свой адрес овации. В результате приговор суда был в пользу Джеймса Уистлера, его картина была признана «настоящей» картиной, имеющей право на существование. Только судебные издержки были столь велики, что Уистлер оказался на мели и был вынужден срочно отправляться в Венецию для работы над альбомом офортов, чтобы на продаже графических листов (вот они-то ни у кого не вызвали никаких сомнений в качестве) поправить свои дела.
Рёскину этот суд также не принес ничего хорошего, его непогрешимая репутация знатока и теоретика искусства была разрушена. В том же году Рёскин ушел в отставку с поста профессора Школы изящных искусств Слэйда в Оксфордском университете. Для ученого этот скандал стал профессиональной драмой, он столкнулся с новыми процессами в искусстве, которые он перестал понимать, а следовательно, не мог их принять. На его глазах классическое искусство XIX века, основанное на стройной системе художественных и гуманистических правил, уходило в прошлое, надвигалась неотвратимая волна грядущего модернизма с его презрением к моральным ценностям и нравственным обязательствам художника. Через несколько лет громкие заявления и эпатажные произведения Джеймса Уистлера покажутся просто цветочками, ибо уже зрели ягодки скандального искусства начала ХХ века.
История тридцать пятая
От узника замка в Риме до хозяина замка в Париже
Бенвенуто Челлини
Обычно профессию художника избирают люди, склонные к обособленности и даже закрытости, поскольку занятие живописью или скульптурой требует тишины и сосредоточенности на своих мыслях и ощущениях. Но есть среди рыцарей кисти и резца исключения, которые созданы из взрывных элементов, они всегда готовы к столкновению и конфликту, их яркому таланту нужен пороховой запал, чтобы зажечь творческое горение и создать шедевр. Такова была природа дара прославленных гениев Микеланджело или Караваджо, чьи судьбы подобны эпической саге вкупе с авантюрным романом. Однако пылкая и щедрая на таланты земля Италии знавала фигуру, которая смогла бы побороться в этой шумной компании за первое место по умению попадать в истории и наживать врагов. Это знаменитый скульптор и ювелир, а также бретер, узник, обвиняемый в воровстве и убийствах, ловелас и повеса – блистательный Бенвенуто Челлини. Его судьба
