Анри Труайя - Иван Грозный

Удовлетворенный своими успехами, царь задает в Вольмаре пир своим военным, одаривает их мехами и золотыми кубками, освобождает нескольких знатных польских пленников. «Идите к королю Стефану, – говорит он им, – и убедите его заключить мир со мною на условиях, мне выгодных, ибо рука моя могущественна! Вы видели; да знает и он». Вспомнив о беглеце Курбском, который все еще скрывается в Польше, он мечтает о том дне, когда загнанный в угол Стефан Баторий выдаст его связанным по рукам и ногам. Он уже воображает изощренную казнь для предателя и пишет ему торжествующее письмо: «Мы, великий государь всея России, к бывшему московскому боярину... Смирение да будет в сердце и на языке моем. Ведаю свои беззакония, уступающие только милосердию Божию: оно спасет меня, по слову евангельскому, что Господь радуется о едином кающемся грешнике более, нежели о десяти праведниках. Сия пучина благости потопит грехи мучителя и блудника!.. Нет, не хвалюся честию; честь не моя, а Божия... Смотри, о княже! судьбы Всевышнего. Вы, друзья Адашева и Сильвестра, хотели владеть государством... и где же ныне? Вы, сверженные правосудием, кипя яростию, вопили, что не осталось мужей в России; что она без вас уже бессильна и беззащитна; но вас нет, а тверди немецкие пали пред силой Креста Животворящего!»

Предатель Курбский сейчас вне досягаемости, но под рукой есть другой – Магнус. Что делать с ним? Сам пленник готовится к медленной и мучительной смерти. Но Иван прощает его. Победа ли вернула ему благородство или он хочет умилостивить Бога? Он освобождает Магнуса, отдает ему вместо королевства несколько небольших городов и налагает дань в сорок тысяч золотых флоринов, которых у Дании нет и выплатить которую она не сможет. В знак подтверждения своего господства над Ливонией он велит выбить на камне во всех храмах: «Есмь Иоанн, государь многих земель, исчисленных в моем титуле. Исповедаю веру предков своих, истинно Христианскую, по учению св. апостола Павла, вместе с добрыми московитянами. Я их царь природный; не вымолил, не купил сего титула, а мой Царь есть Иисус Христос».

Поздней осенью 1577 года Иван вновь оказывается в своей любимой Александровской слободе, где рассчитывает отдохнуть от похода. Но ливонские победы не принесли мира в его душу. Письмо Курбскому разбередило былые раны, он вновь начинает перебирать мнимые преступления своего окружения. С расстояния в двадцать четыре года все еще не может простить боярам, что во время его болезни, видя его умирающим, они хотели отнять трон у царицы Анастасии и его сына и посадить на него князя Владимира Андреевича. Да, все виновные, включая и самого князя Владимира, заплатили за это покушение на его жизнь. Стерты с лица земли семьи заговорщиков, отнято все нажитое ими. Но остался в живых последний друг Адашева, Михаил Воротынский, отличившийся при взятии Казани. Он был сослан в 1560 году в Белозерск, пять лет спустя снова приближен к царю, но никогда не чувствовал себя до конца прощенным. В течение семнадцати лет постоянно ощущал возможность запоздалого наказания. Даже после недавней победы над войском Девлет-Гирея в пятидесяти верстах от Москвы не чувствует себя в безопасности и опасается царского гнева: всеобщее признание его заслуг лишь повредило ему – Иван не в силах смириться с тем, что кто-то из его подданных вызывает восхищение у народа. Прославившись, Михаил Воротынский окончательно лишился права быть прощенным. В глазах государя он теперь опасный соперник. Но, осознавая грозящую ему беду, Воротынский не пытается бежать от судьбы: «Если государь желает мне смерти, то имеет на то право – я живу, чтобы выполнять его волю». Ждать пришлось недолго. По приказу Ивана беглый раб Воротынского обвиняет своего господина в колдовстве и сношениях с магами с целью посягнуть на жизнь царя. Арестованный, закованный в железо, старый полководец стоит перед царем в присутствии доносчика. «Государь! – говорит он. – Дед, отец мой учили меня служить ревностно Богу и царю, а не бесу; прибегать в скорбях сердечных к алтарям Всевышнего, а не к ведьмам. Сей клеветник есть раб мой беглый, уличенный в воровстве; не верь злодею». Иван остается глух с его словам и велит казнить воеводу, который взял Казань и спас Москву. Воротынского привязывают к бревну и кладут между двумя огнями. Во время казни царь время от времени подгребает своим жезлом угли к телу страдальца: старинная ненависть утолена, затянувшееся дело улажено, и кажется, что в доме наступил порядок. Князь не умирает, и, сильно обгоревшего, его везут на носилках в Белозерский монастырь. По дороге он скончался. «О муж великий! – пишет Курбский. – Муж крепкий душою и разумом! Священна, незабвенна память твоя в мире! Ты служил Отечеству неблагодарному, где добродетель губит и слава безмолствует... Прими же здесь хвалу громкую за дела великие, а там у Христа, Бога нашего, вечное блаженство за неповинную муку!»

Казнь Михаила Воротынского не удовлетворила кровавый аппетит Грозного, он велит казнить Никиту Одоевского и Михаила Морозова с женой и двумя сыновьями. Настоятель Псковско-Печерского монастыря Корнилий и его ученик Вассиан Муромцев раздавлены мельничным жерновом, архимандрит Феодорит, бывший духовник Курбского, утоплен в реке, архиепископ Новгородский Леонид завернут в медвежью шкуру и брошен на растерзание голодным собакам. Есть множество и менее известных жертв. В этом сведении счетов царь карает не только старинных врагов-бояр, но и недавно выдвинутых им, не только злодеев, но и добропорядочных людей. Так проявляется его «беспристрастность».

Государю недостаточно преследовать одних виновных. Глядя на их мучения, он испытывает чувство удовлетворенной мести и знает, что суд Божий для этих людей будет таким же. Но когда пытают невинного, наслаждение его и утонченнее, и сильнее: это удовольствие делать зло ради зла, убивать ближнего безо всякого повода, попирая все людские законы. Запах опаленного человеческого тела или крови во сто крат острее, если знаешь, что страдание это не заслужено. Вкушать несправедливое правосудие – вот высшая радость. Наказывая виновного, он действует согласно воле Божьей, карая невинного – становится равным Всевышнему.

Столь энергичная деятельность внутри страны не мешает царю пристально следить за событиями за ее рубежами. Он опасается, что, несмотря на заверения Стефана Батория, Польша готовится к походу против России, а потому пытается вступить в союз с Рудольфом, наследником Максимилиана на престоле Священной Римской империи. В случае победы обещает ему Венгрию, оставляя за собой Польшу. Но новый император, хотя и испытывает ненависть к Стефану Баторию, боится, что султан будет недоволен, если посмеют тронуть Венгрию. От предложений царя он отказывается. Зато король Дании Фредерик предлагает Ивану вместе выступить против Швеции и разделить между собой Ливонию и Эстонию в случае удачи. Теперь Иван не согласен на предложенные условия, дело заканчивается заключением перемирия на пятнадцать лет. Одновременно, чтобы заручиться нейтралитетом татар, Грозный посылает золото сыну умершего Девлет-Гирея[17] Магмет-Гирею. Через своих эмиссаров продолжает любезничать со Стефаном Баторием, который, очевидно, пытается выиграть время.