«…Явись, осуществись, Россия!» Андрей Белый в поисках будущего - Марина Алексеевна Самарина
74
Текст романа «Петербург» цитируется по изданию: Белый А. Петербург. – М., 1994. В дальнейшем в скобках указываются номера страниц.
75
Белый А. Петербург. – М., 1981. – С. 566.
76
По той же причине гигант-голландец никогда не бывает один.
77
Белый А. Символизм как миропонимание. – С. 201.
78
А.С. Пушкин в романе «Капитанская дочка» показал, как трудно представителям враждующих лагерей увидеть людей в своих противниках.
79
На двойственность Дудкина указывает его сравнение с барышней: «не будь незнакомец мой обладателем усиков, вы б, пожалуй, приняли незнакомца за переодетую барышню» (19), – так как, по Белому, «символ дамы» – «цифра два» (64). Фетишистские чувства, которые испытывает Дудкин: «ни в кого из женщин я не был влюблен; был влюблен – как бы это сказать: в отдельные части женского тела, в туалетные принадлежности, в чулки например», – и чувства, которые он вызывает: «А мужчины в меня влюблялись» (90), – тоже следствие его двойственности.
80
Панченко А.М. Русская культура в канун петровских реформ. – Л., 1984. – С. 156.
81
Свое отношение к военным и военной службе Белый высказал М.И. Цветаевой: «Как я хотел бы быть офицером! (…) Даже солдатом! Противник, свои, черное, белое – какой покой!» (Воспоминания об Андрее Белом. – М., 1995. – С. 273).
82
Белый А. О смысле познания. – Минск, 1991. – С. 5, 6.
83
Сходным образом смотрел на мифы Р. Штайнер. См. его «Христианство как мистический факт и мистерии древности».
84
Долгополов Л.К. Миф о Петербурге. – С. 186.
85
Медный гость обращается к Дудкину со словами «Здравствуй, сынок!»; настоящее имя Неуловимого Алексей напоминает о сыне Петра Первого.
86
Вслед за Достоевским Белый помещает рядом с идейным провокатора политического – Липпанченко, сходство которого с Петром Верховенским давно замечено исследователями (см. статью Н.Г. Пустыгиной «Цитатность в романе А. Белого “Петербург”» (Ст. 2 // Уч. записки. – ТГУ. – 1981. —Вып. – С. 513); там же см. о чертах исторических лиц в образе Дудкина). К сказанному добавим несколько деталей. На наш взгляд, Липпанченко – это Верховенский двадцать лет спустя: у них одинаковые отчества (Степанович), настоящая фамилия персонажа «Петербурга» Липенский созвучна с Верховенский.
Замечено, что портрет Липпанченко воспроизводит черты внешности Азефа, но есть в нем и детали, перекликающихся с описаниями Верховенского. Последний был «молодой человек лет двадцати семи или около… с жидкими белокурыми… волосами…» (172). Молодой Липпанченко тоже был белокурым. Верховенский казался «сутуловатым и мешковатым», так же описан Липпанченко (309). Лицо Верховенского «никому не нравится» (172); даже сожительница Липпанченко называет его внешность «неприятной», «несчастной» (278). Словно для того, чтобы объяснить имеющиеся портретные различия, Белый ссылается на разрушительное действие времени: «…Что сделало время? (…) Розовый цвет лица ожелтился, промаслился, свял – заужасал серой бледностью трупа; лоб – зарос; и – выросли уши…» (385).
Липпанченко обращается с Дудкиным, как бы воплощая планы Верховенского в отношении Ставрогина: «Я вас никому не покажу… Новую правду несёт и скрывается…». «Моя слава растет… а круг лиц, состоящих со мною в человеческих отношениях… равен нулю» (83), – жалуется Дудкин.
Мысли Дудкина о Липпанченко: «Расшибает лбом лбы…» (279), – перекликаются со словами Липутина о Верховенском и ему подобных: «…Если так продолжать, то можно самому разбить лоб-с. О, они вовсе не боятся разбивать свои лбы и даже готовы…». Как Липпанченко, Верховенский назван пауком, и сам в бешенстве кричит Кириллову: «Если вы вздумаете завтра убежать… то я вас на другом конце шара… повешу как муху… раздавлю…». В романе Белого черты Верховенского обнаруживаются и у другого тайного агента – Морковина, кстати, также сравненного с пауком (215): ср. слова последнего, обращенные к Николаю Аполлоновичу: «…Ваше сомнение… меня убивает; надо было взвесить всё заранее… Наконец, вы могли отказаться…» (217) – и заявление, сделанное Верховенским Кириллову: «…Видите ли, вы сами соединили ваш план с нашими действиями. Рассчитывая на ваш план, мы уже кое-что предприняли…».
87
Как писал сам А. Белый в исследовании «Мастерство Гоголя», «Аполлон Аполлонович соединяет в себе обе темы «Ш/инели/»: он в аспекте «министра» – значительное лицо; в аспекте обывателя – Акакий Акакиевич…» (с.324).
88
Каренины, как известно, жили в Петербурге.
89
О чертах исторических деятелей в образе сенатора Аблеухова см.: Долгополов Л.К. На рубеже веков.
90
Помимо постоянных отсылок к Аполлону и Сатурну, это Зевс (31), Медуза Горгона (47), Плутон (339), Сизиф (342) и др.
91
Керлот Х.Э. Словарь символов. – С. 228.
92
О других аполлонических мифах, нашедших отражение в романе, см.: Ильев С.П. Русский символистский роман. – Киев, 1991. – С. 142–150.
93
Ассоциации героя с Сатурном говорят и об одержимости Аблеухова-старшего ариманическими силами, поскольку сам Ариман как мифическое существо относится к архетипу Сатурна. – Семира и Веташ В. Указ. соч. – С. 100.
94
Фольклор, по мнению Ю.М. Лотмана, занимает промежуточное положение между мифом и литературой.
95
Лихутин напоминает Маврикия Николаевича Дроздова, жениха Лизы, прежде всего своей безмерной любовью к Софье Петровне; кроме того, родом занятий (оба военные), высоким ростом, немногословностью, внешним хладнокровием и репутацией недалекого, которую он имеет в обществе. О чертах Ставрогина в образе Аблеухова-младшего см: Пустыгина Н.Г. Цитатность в романе А. Белого «Петербург». Ст. 1.
96
В общем героини двух первых романов нарисованы по-гоголевски: «Сквозная дева и ведьма-баба суть в первой фазе два порознь Гоголем данных аспекта им не данной реальной женщины; аспекты эти даны второй
