Владислав Гравишкис - В семнадцать мальчишеских лет

Виктор не подал вида, что знаком с Араловец, деловито осведомился:

— Могу я видеть начальника статистического отдела?

— Проходите, он у себя.

С недавних пор Иван Васильевич стал начальником отдела. Узнав, что у Теплоухова трое детей, городской голова проникся сочувствием и усиленно продвигал его по службе. По собственному почину выхлопотал для него бронь от мобилизации в армию белых. Лучших условий для подпольной работы нельзя было придумать.

— Хороший голова, — посмеивался Иван Васильевич, — с перспективой работает, на Советы…

Мягкий стук в дверь заставил Ивана Васильевича оторваться от бумаг, он откинулся на спинку стула, привычным движением снял пенсне.

При виде Геппа Теплоухов просиял, поднялся навстречу. Крепко пожал руку, предложил стул:

— Садись, Витюша.

— Я за документами, как вы велели.

— Подожди, торопыга, сначала осмотримся.

Внезапно, без стука открылась дверь, вошел полный брюнет с аккуратным пробором. Он пристально посмотрел на Виктора, обернулся и вопрошающе уставился на Теплоухова.

— Извините, Петр Алексеевич, я сейчас отпущу молодого человека. Ну что у вас? Прошение? Жалоба? Заявление?

Виктор растерянно протянул:

— Я… я ищу работу… Время трудное…

Иван Васильевич подчеркнуто сухо прервал:

— Да-с, молодой человек, в эти тяжкие для отечества дни каждый истинный патриот обязан трудиться с пользой для Родины, да-с. Рекомендую идти на завод.

Виктор переводит растерянный взгляд с Ивана Васильевича на полного господина. Наконец спохватывается и торопливо выпаливает:

— У меня образование, я учился.

Иван Васильевич, глядя на полного господина, иронически улыбнулся, словно подчеркивая наивную назойливость посетителя, но полный господин торопливо произнес:

— Я, собственно, на минутку, уважаемый Иван Васильевич. Пришел уведомить, что благотворительный вечер в пользу офицерских вдов начнется сегодня в семь часов. Честь имею!

После его ухода начальник отдела улыбнулся, потер длинные суховатые пальцы, направился к дубовому шкафу. Бесшумно открыл дверцы, шарниры которых были предусмотрительно смазаны гусиным жиром, извлек серую с черными тесемками папку, сноровисто расшнуровал и быстро подал Виктору пачку паспортов.

— С этим особенно будь осторожен, — шепнул Теплоухов и, усаживаясь на прежнее место, принял начальственный вид.

Чтобы оформить паспорта для подпольщиков, Ивану Васильевичу пришлось не один вечер потратить на подготовку «исходных данных». Он внимательно изучил архивную папку старых паспортов бывшего регистрационного отдела, отыскал документы тех граждан, которые прибыли в Златоуст из других мест — прежде всего оттуда, где удерживалась Советская власть. В случае чего подпольщик всегда может заявить, что бежал из Совдепии… Остальное было делом техники. Екатерина Араловец передала чистые бланки, которые не были зарегистрированы ни в одном акте, и «липовые» паспорта с натуральной печатью и фотокарточкой были подготовлены за несколько дней. Их-то и передал сейчас Виктору начальник статистического отдела городской управы. Паспорта были приготовлены для тех, кто действовал на железнодорожной станции, кто ходил на связь за линию фронта. В последней пачке приготовили паспорт и для Василия Волошина. Передать документ ему надо в ближайшее время.

Виктор надежно спрятал драгоценную «липу», скромно, на краешке стула уселся в почтительной позе против начальника отдела. А Иван Васильевич, поглаживая свою русую бородку, стал тихо наставлять Виктора: деньги он должен передать связной на тропе. Пусть она действует осмотрительно. Недавно, например, произошла большая неприятность.

Денег для помощи семьям красногвардейцев у подпольщиков не было. Чтобы как-то помочь им, решили организовать платный концерт. Но то ли действительно кого-то забыли, то ли какие-то женщины, доведенные до отчаяния, перессорились, и наружу просочилось то, за что могли ухватиться шпики. В запальчивости обиженные выкрикивали, что деньги присланы Москвой, что здесь их кто-то якобы присваивает, а нуждающимся достаются крохи.

— Сюда больше не приходи. О возвращении Волошина известишь через Белоусова. Да еще вот что, Витюша. Хорошо бы тебе какую-нибудь работенку подыскать. Как ты сам-то смотришь? Отец отпустит?

Виктор согласно кивнул:

— У нас семья большая. Отец будет доволен. В прошлом году мы с братом даже подряды брали на электропроводку в частных домах.

— Подряды… — медленно, что-то обдумывая, проговорил Иван Васильевич. И вдруг обрадованно: — Дорогой мой, да ведь это как раз то, что надо! Сможешь пойти в любое время, куда надо.

На прощанье Иван Васильевич ласково напутствовал:

— Береги себя, Витюша, ходим мы с тобой, будто на раскаленной сковородке. Того и гляди, пятки опалишь…

В комнате, где сидели женщины, Виктор подошел к столу Араловец. Стараясь говорить скучным, деловым тоном, сказал:

— Господин Теплоухов направил меня к вам. Можно у вас получить новые паспорта для нашей семьи?

Екатерина Дмитриевна уточнила фамилию, для вида полистала какие-то записи, устало проговорила:

— К сожалению, в списках мещан ваша фамилия не числится, документы выдать не могу. Все равно секретарь городской управы не завизирует их.

— Извините за беспокойство, — откланялся Виктор.

Удивительная девушка! Намного ли, кажется, старше его, а держится, словно с детских лет была революционером-конспиратором: спокойно, с достоинством. На ее глазах бандиты расправились с отцом и братом, загубили десятки жизней. Только сильный, гордый человек может такое выдержать и не сломиться.

Каждое утро Поля спешила в здание на Большой Славянской. Там, задыхаясь от летней духоты, она четким, полудетским почерком с утра до вечера составляла реестры — за кем какие земельные участки числятся. Писала повестки, рассылала владельцам пахотных угодий. Постылая работа! Часто, когда она шла на работу, по соседней, Аптечной улице, где размещалась контрразведка, конвойные, сверкая штыками, вели на допрос арестованных. Кто они — пленные красноармейцы, борцы-одиночки, советские активисты, схваченные белогвардейцами?

Поля ускоряла шаги, чуть не бегом устремлялась в свою волостную управу. После таких встреч она еще долго не могла прийти в себя. Молчаливый Иван Иванович однажды спросил с усмешкой:

— За тобой не гнались, случаем?

Поля отрицательно качнула головой, с трудом выдавила:

— Боялась опоздать на службу.

— Ну-ну, — понимающе согласился Иван Иванович.