А Пыльцын - Штрафной удар, или Как офицерский штрафбат дошел до Берлина

Уж очень напомнил он мне Василия Буслаева из кинофильма "Александр Невский", громившего своей дубиной псов-рыцарей на Чудском озере. А фильм этот показывали нам совсем недавно, пока мы формировались перед выходом за Нарев, и впечатления от него еще не забылись.

Вокруг "фердинанда" суетились несколько наших бойцов. И вдруг чудовище это вздрогнуло, взревев двигателями, стало разворачиваться и сделало несколько выстрелов из пушки в сторону немцев. Оказалось, бывшие танкисты все-таки справились с этой трофейной махиной. Уверен, что если бы машина была на ходу (у нее была порвана гусеница), бойцы наши смогли бы на ней преследовать отступающих немцев.

А тем временем впереди, куда мы еще не успели добежать, наши подразделения упорно преследовали отступающих гитлеровцев. Мощная поддержка с неба, где наши "Илы" - штурмовики, прозванные у нас "летающими танками", а у немцев "Черной смертью", вели огонь эрэсами (реактивными снарядами) и из крупнокалиберных пулеметов, воодушевляла атакующих, и дистанция между ними и отступающими заметно сокращалась.

И вот тут произошло непредсказуемое.

То ли комвзвода Давлетов сам вырвался в пылу боя так далеко вперед, то ли пилот не смог разглядеть, где отступающие, а где их преследователи, но одна из очередей крупнокалиберного пулемета штурмовика наповал сразила лейтенанта...

Едва догнав командира роты и узнав о случившемся, я с его согласия бросился к обезглавленному взводу, который уже достиг одной из немецких траншей и стал в ней закрепляться. Во взводе меня знали, ведь я вместе с Давлетовым его формировал. Заместитель (теперь уже снова мой заместитель) доложил о потерях, которые, к счастью, оказались небольшими, если не считать гибели командира. Федя Усманов заменил здесь тяжело раненного Булгакова.

Но вскоре нам пришлось отражать новую попытку опомнившегося противника вернуть свои утраченные позиции. Эту немецкую контратаку нам удалось отбить...

День уже клонился к вечеру, и ротный отдал приказ принять все меры к прочному закреплению на занятом рубеже, подготовке оружия к возможному ночному бою и к отражению контратак ночью.

Впереди виднелись какие-то каменные постройки, а также разрушенные деревянные дома с каменными фундаментами. С рассветом нам предстояло их захватить, и это было последней задачей на данном этапе. А для этого нужно было и боеприпасами пополниться, да и хотя бы консервами из сухого пайка подкрепиться.

Ну как тут еще раз не вспомнить добрым словом нашего далеко не геройской внешности начпрода, организовавшего в этот раз доставку пищи в окопы в термосах (правда, пока без спиртного, потому, наверное, что суточную норму свою мы употребили еще утром, перед первой атакой).

А наш новый политработник, лейтенант с гвардейским знаком на гимнастерке, оказался довольно смелым и общительным и как-то сразу пришелся всем по душе.

...Ночь прошла более или менее спокойно. Наши связисты быстро навели телефонную линию между взводами и командно-наблюдательным пунктом (КНП) командира роты, а его - со штабом батальона. Вероятно, здесь помогло присутствие в роте Валерия Семыкина, теперь уже в роли помощника начальника штаба (ПНШ) по связи и шифровальной работе. Видимо, там, в штабе, Валерию не сиделось, здесь он считал свое пребывание более нужным. Мы все получили рукописную таблицу позывных: у меня позывной был цифровой, кажется "18", у ротного командира "12", а его КНП звучал очень знакомо: "Буг", в то время как штаб батальона был "Вислой".

Уже потом, когда нам пришлось менять место боевых действий на этом же плацдарме и мы перешли к длительной обороне, позывные наши кардинально изменились. И все по предписанию Семыкина, неистощимого на выдумки.

А вскоре Валерий проявил себя в деле, далеком от штабной, да еще и шифровальной, деятельности.

Контратак немцы больше не предпринимали, видимо тоже укреплялись на своих позициях. Конечно, и пулеметным, и минометно-артиллерийским огнем они нас здорово беспокоили, но наши передовые посты боевого охранения были бдительны и каких-либо вылазок противника в нашу сторону не заметили.

А за ночное время комроты условились по переговорным таблицам со штабом, а тот - со штабом дивизии, в полосе которой мы действовали, о времени начала и продолжительности артподготовки, о сигналах на завтрашнюю утреннюю атаку.

Те постройки, которые мы видели в конце дня, были все-таки далековато, наверное километрах в двух, и потому рубеж атаки, уже определенный ротным командиром, находился чуть дальше полутора километров от траншей, которые мы занимали. И было решено: ночью, перед рассветом, тихо без выстрелов, используя неровности поросшей редким кустарником местности, еще до артподготовки постараться достичь рубежа атаки и там уже ждать сигнала "в атаку".

Ночь снова была безлунной. Выдвигались мы к рубежу атаки перебежками от куста к кусту, а на открытых местах - ползком, по-пластунски, сливаясь в темноте с серым фоном пожухлой к тому времени травы. Еще с вечера тщательно проверили свои вещмешки, уложили все так, чтобы в них ничего не гремело и не выдало нас.

Таким образом, нам, не замеченным противником, удалось заранее выдвинуться вперед и хорошо замаскироваться, чтобы немцы не догадались, что мы уже не в двух километрах от них, а совсем близко.

Едва забрезжил рассвет, как небо будто раскололось. Артподготовку открыл залп "катюш", огненные кометы которых прочертили свои трассы в небе. Честно говоря, побаивался я, не сорвется ли со своей траектории "катюшин" снаряд. Но обошлось. Затем в течение минут десяти огонь вели артиллерия и минометы, а перед завершающим залпом "катюш" взвились красные ракеты, словно подбросившие всех нас одновременно.

Атака была дружной по всему фронту роты. Противник не успел опомниться, как наши были уже у его траншей.

Все-таки немцы не ожидали, что мы окажемся так близко, а сравнительно короткая артподготовка не позволила им хорошо подготовиться к отражению атаки. Да и наши бронебойщики и пулеметчики грамотно организовали поддержку атакующих, ведя прицельный огонь по довольно узким окнам каменных подвалов, как по амбразурам дотов или дзотов. Захватили мы эти здания сходу и, как потом оказалось, с немалыми трофеями и боеприпасов, и продовольствия.

Меня иногда спрашивают, брали ли штрафники пленных? Да, здесь было много пленных. Влетали в эти подвалы наши бойцы не иначе как вслед за брошенной гранатой, но когда собрали всех оставшихся в живых гитлеровцев, их оказалось чуть ли не больше всей нашей роты со средствами усиления.

Пожалуй, описываемый случай был первым на моей памяти, когда штрафники взяли фашистов в плен в таком количестве. Согнали их в одно подвальное помещение, поотбирали пистолеты и, как "законные" трофеи - часы, зажигалки, портсигары и прочее, выставили надежную охрану, а потом, уже дождавшись вечера, отправили в штаб батальона. Конвоирами у них были легко раненные штрафники. Нескольких наших бойцов, которые из-за тяжелых ранений не могли самостоятельно двигаться, уложили на сооруженные из досок, жердей и плащ-палаток носилки и заставили пленных их нести. Говорят, несли они этих раненых очень аккуратно, опасаясь, что конвоиры шутить не будут в случае чего.