Илья Амурский - Матрос Железняков

— Сейчас у них как раз самый разгар панихиды, — сказал Железняков. — А что, если мне явиться на их волчье сборище и устроить там полундру?

— Да ты с ума спятил, чертова голова! — возмутился Зайцев.

— Ну ладно, не кипятись…

Расклеенные на всех улицах Одессы крикливые афиши извещали о предстоящей инсценировке «суда» над Лениным.

Меньшевики и эсеры — верные лакеи интервентов — вели бешеную травлю большевиков. Они убеждали рабочих, что «демократические» США, Англия и Франция создадут в России рай.

Одной из форм их грязной агитации были так называемые «суды» инсценировки, устраиваемые над величайшими людьми мира. Уже «судили» Маркса и Энгельса. Председательствовал на сборищах лидер эсеров Кулябкс-Корецкий.

В качестве «общественных обвинителей» выступали бывшие крупные адвокаты, думцы, члены Государственного совета, бежавшие от революции на юг. Могли выступать также и желающие из публики.

Железнякову неоднократно хотелось явиться на какой-нибудь подобного рода «суд» и выступить. Но товарищи каждый раз отговаривали его от опасного поступка.

Сейчас же он не хотел слушать никаких доводов.

И товарищи наконец сдались: надо сорвать преступную комедию «суда» над вождем революции.

— Прежде всего нам надо добиться, чтобы среди публики, которая явится на эту подлую комедию, были и наши люди, — сказал Железняков.

— Да, это верно, — поддержал Зайцев. — На такие «суды» рабочие не ходят, а прет больше буржуазия…

Каждый из дружинников обещал привести с собой по нескольку человек подростков с Пересыпи и Молдаванки.

— Если этих ребят хорошо организовать и подготовить, они могут такое там заварить, что небу станет жарко, — сказал Железняков. — Мне эти сорванцы неоднократно уже помогали…

Зал Художественного театра был переполнен. Организаторы «суда» старались распределить билеты по своему выбору, но в зале оказалось много народу, который нужен был Железнякову.

Какой-то крикливый юрист прочел «обвинительное заключение». Выступили «прокуроры» — правый эсер Рихтер и меньшевик профессор Сухов.

Начали раздаваться негодующие выкрики и свистки. Это ободрило Железнякова. Он несколько раз порывался на сцену, но товарищи сдерживали его, уговаривали не торопиться и дождаться более удобного момента для атаки.

Начались выступления «свидетелей».

На трибуну поднялся шестидесятилетний профессор истории Новороссийского университета Щепкин. Он неожиданно для организаторов «суда» решительно

выступил против обвинения Ленина по тем статьям, которые привел «обвинитель». Спокойно и объективно обрисовал он деятельность Ленина, направленную на благо народа. Речь крупного историка, пользовавшегося авторитетом в Одессе, не понравилась устроителям «суда».

Железняков встал с места и поднял руку:

— Хочу высказаться!

Твердой походкой он прошел к сцене и поднялся к кафедре.

— Господа судьи и граждане Одессы! — начал Железняков. — Мы только что выслушали обвинительное заключение против вождя большевистской партии и главы Советской России. Согласно оглашенному обвинительному заключению и речам господ прокуроров, товарищ Ленин, оказывается, виноват в войне, в тех тяготах, которые легли страшным грузом на рабочую спину. По утверждению выступавших, причиной того, что Украина оказалась под сапогом интервентов, что рабочих хотят сделать колониальными рабами…

Словно ошпаренный кипятком, внезапно вскочил председатель «суда». Перебив оратора, он закричал испуганным старческим визгом:

— Извините, этого не сказано в обвинении! По залу и сцене прокатился тревожный шум.

— Вы говорите, что сказанного мной нет в вашем обвинении! Но в нем нет и того, что главные виновники войны — кровавые собаки Пуанкаре и Клемансо, Ллойд Джордж и Черчилль, Вильсон и Морган и тысячи иностранных банкиров! А также разгромленные Октябрьской революцией русские помещики, фабриканты и вы. продажные лакеи капиталистов! — гневно говорил Железняков.

Ошеломленные «судьи» и «прокуроры» соскочили с мест. Раздались испуганные голоса:

— Остановите его! Остановите!

— Кто он такой?!

— Где охрана?!

Казалось, что в зале внезапно взорвалось несколько бомб. Рев и гул захлестнули ряды, сцену. Все перемешалось. В «судей» полетели комья грязи, кто-то ловко запустил камнем в люстру. Перепуганные насмерть «судьи» и «свидетели» бросились к выходам, давя и тесня друг друга.

Железняков почувствовал, как кто-то рванул его сзади, и в этот же момент знакомый голос повелительно бросил:

— Бежим!

Сбив с ног нескольких человек, Анатолий бросился за кулисы. Рядом раздался голос второго товарища:

— В окно!

Железняков прыгнул в темноту какого-то двора. По рядом слышались голоса:

— Викторе! Вперед! Вперед!

Перепрыгивая через препятствия, все бросились в сторону порта. Улицы огласились тревожными свистками полицейских, криками и беспорядочной стрельбой. В помещении театра рабочие и подростки с Пересыпи и Молдаванки швыряли в разные стороны все, что попадалось им под руки:

— Получайте! Мы вам покажем «суд»!

Железняков и Черкунов получили задание направиться в Харьков для информации Центра о положении дел в Одессе и получения новых указаний. В Харькове находилось тогда правительство Советской Украины.

На обратном пути Железнякову и Черкунову было поручено доставить Одесскому подпольному комитету большую сумму денег. Вместе с ними выехали в Одессу черноморец Александр Бугаенко, харьковский рабочий Григорий Борзенков, Чикваная, знакомый Железнякову еще по Елани, и группа комсомолок, направлявшихся в Одессу на подпольную работу. В этой группе находилась и жена Железнякова — Елена Винда.

Поезд прибыл на станцию Водопой. Все вышли из вагона.

У входа в здание вокзала лежал труп убитого железнодорожника.

Крутом не было ни души. С трудом удалось разыскать дежурного по станции.

— Кто в Николаеве? — спросил Железняков.

— Немцы, — ответил дежурный. — Вообще сам черт не разберет, что творится, — продолжал дежурный. — Говорят, что сегодня часть города занята григорьевцами. Они ворвались со стороны Херсона. А тут вот запросился к нам со станции Долинская немецкий эшелон.

— Скоро он придет? — спросил Железняков.

— По времени должен быть на подходе, — ответил дежурный.

И Железняков решил остаться на станции. Окинув взглядом товарищей, он скомандовал:

— Приготовить гранаты! В цепь!

Все разбежались вдоль платформы, занимая места за удобными прикрытиями.