М. Колесникова - Рихард Зорге

И фон Дирксен неизбежно пришел к мысли, к которой с самого начала подводил его Зорге: при составлении отчетов в Берлин консультироваться с компетентным человеком! Таким компетентным человеком в вопросах внутреннего положения Японии был Зорге. И никто иной. Посол имеет право консультироваться с любыми осведомленными людьми – в этом нет ничего предосудительного. Хорошей сети осведомителей Дирксену так ж не удалось создать. Нельзя же всерьез полагаться на информацию такого работника, как Эйген Отт!

В посольстве, а также в немецкой колонии неожиданно открыли, что у них под боком живет талантливый журналист. Если на Рихарда вначале смотрели с любопытством, как на этакий газетный феномен, то потом прониклись к нему симпатией, стали зазывать на обеды и ужины, каждый искал дружбы с ним. В посольстве он появлялся редко, просто для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение чиновникам и фройляйн Гааз. И здесь он сделался желанным гостем. Ведь с ним никогда не было скучно. Он приносил с собой атмосферу большой жизни, и всем начинало казаться, что они, корпя в прокуренных комнатах, участвуют в событиях исторической важности. Так уж получалось всякий раз: стоило Рихарду заглянуть в рабочую комнату фройляйн Гааз, как сюда устремлялись все, кому хотелось переброситься парой фраз с корреспондентом, узнать последние новости, а возможно, нечего греха таить, и получить приглашение провести вечер в шумной журналистской компании. Подобные вечера, само собой, устраивались не в надоевшем немецком клубе, а на фоне японской экзотики, в «злачных» местах. Рихард приглашал охотно, ибо отлично знал: из всех категорий людей, проживающих за границей, наибольшей скупостью славятся сотрудники посольств. Тут крылась некая загадка.

Фон Дирксен, полагаясь на скромность Зорге, пригласил его в свой кабинет и наводящими вопросами сумел выудить ценную информацию. Корреспондент отвечал обстоятельно, с видимой охотой. Дирксен поблагодарил. Он намекнул, что и впредь станет прибегать к консультации подобного рода. Корреспондент явно был польщен вниманием «государственного человека». Фон Дирксен в совершенстве знал науку делать человеку приятное, заставляя его работать на себя. Отчеты и доклады посла налились жизненными соками и наконец-то были замечены Нейратом.

В немецком посольстве обосновался мелкий хищник – помощник военного атташе подполковник Эйген Отт. Ему страстно хотелось поскорее сделаться атташе. Он мечтал о продвижении, о блистательной карьере. Ему импонировали слова Гитлера, обращенные к дипломатам: «Я провожу политику насилия, используя все средства, не заботясь о нравственности и «кодексе чести». Умелый посол, когда нужно, не остановится перед подлогом или шулерством». Он строчил рапорты и донесения в Берлин. Но помощник военного атташе – мелкая сошка, и его рапорты, по-видимому, лишь бегло просматривали, не придавая им особого значения. Он мог еще десять лет просидеть в помощниках. Да и кому из начальства нужны малосодержательные донесения? Отт плохо владеет японским языком, вернее – совсем им не владеет; при составлении документов приходится довольствоваться тем, что дают сами японцы. А дают не щедро. Тут уж широко не размахнешься. Хитрый, изворотливый карьерист Отт решил выбиться в большие начальники любыми средствами. Все чаще Отт задерживал взгляд своих водянистых глаз на лице Зорге: вот кто может все!.. Если даже сам посол прибегает к его консультациям… Фрау Отт посоветовала: «А почему бы тебе не обратиться за помощью к твоему другу Рихарду? Если хочешь, я поговорю с ним». Но помощник атташе, хоть и восхищался умом своей жены, на этот раз решил поговорить сам. За рюмкой шнапса он

пожаловался на то, что теперь любой краснобай скорее может сделать карьеру, нежели честный служака, не умеющий красиво говорить. Рихард рассмеялся, а потом строго заметил, что всегда следует помнить слова Гесса о том, что, если ветераны партии даже не обладают способностями, это компенсируется их горячим стремлением к деятельности в интересах национал-социалистского государства. Отт надулся. Он понимал, что всепрощение Гесса относится к нацистским рыцарям плаща и кинжала, ко всем тем подонкам, с которыми Отт не хотел себя смешивать. Из «человека первого сорта» ему хотелось превратиться в добротного чиновника министерства иностранных дел. Перспектива возвращения в задавленную террором Германию его не прельщала. Прозябать на десятистепенных должностях?..

«На месте Дирксена я давно прогнал бы этого Вайзе и поставил на место пресс-атташе человека более достойного…» – сказал Отт. «А почему бы вам со временем не занять место Дирксена?» – отпарировал Рихард. Прямолинейный подполковник отвечал: «Потому что Дирксена консультируют, а меня нет».

Зорге видел Отта насквозь. Кроме того, фрау Отт все- таки рассказала кое-что.

«Ну если дело только за этим, то я к вашим услугам», – произнес Рихард и протянул помощнику атташе руку.

Зорге консультировал. Но то, что в устах корреспондента звучало весомо, в изложении подполковника выглядело бесцветно, он не умел обыденным идеям придавать резонанс. Тогда Отт вытащил из портфеля сводки, схемы, таблицы, те документы, какие имеют гриф «Секретно», а на самом деле известны каждому мало-мальски искушенному в военном деле. Все это были пустячные тайны и никакого интереса для организации не представляли. Зорге отмел дотошное перечисление мелочей, которое в докладах помощника атташе занимало главное место и не столько проясняло, сколько запутывало общую картину; он наполнил донесение значимыми фактами: «молодое офицерство» и аракисты ведут себя беспокойно, партия сейюкай, связанная с военщиной, активизируется…

Тут-то и произошло чудо: Отт получил первую благодарность из Берлина. Воодушевленный успехом, он прямо-таки насел на Зорге. И Рихард трудился. В адрес помощника атташе посыпались благодарности. А потом ему присвоили полковника. Рихард консультировал фон Дирксена, писал сводки и донесения за Отта, изучал историю ж экономику Японии, собирал библиотеку.

«Я взвалил на себя слишком много обязанностей. Мне приходилось одновременно заниматься деятельностью журналиста, работника германского посольства, вести исследовательскую работу и, наконец, продолжать свою секретную деятельность. Я страдал от хронического недостатка времени».

Разведчик утверждал себя. И все-таки это были всего- навсего первые шаги. Он еще не пользовался полным доверием Дирксена, посол только слушал, но ничего не говорил. Опытный, прожженный дипломат, он умел хранить государственную тайну. Он смотрел на Зорге лишь как на источник информации, и только. Отт вообще знал мало, и разведчику приходилось работать на них, не получая ничего взамен.