Лев Гумилевский - Зинин

Существованием многоатомных элементов, способных соединяться с несколькими атомами других элементов, и объяснялось образование сложных химических соединений.

Осваивание атомистических представлений давалось с трудом самим ученым. Еще труднее они усваивались студентами и широкой публикой. Для лекционных иллюстраций Кекуле предложил пользоваться изобретенными им моделями. Они состояли из разноцветных деревянных шариков, изображающих атомы, причем прутики, соединяющие шарики друг с другом, соответствовали единицам валентности. Соединяя эти шарики соответственным образом, Кекуле демонстрировал формулы химических соединений. При правильном их применении эти модели приносили известную пользу. Однако многие химики возражали против такого рода наглядного метода, считая, что он может создать неправильное представление, будто атомы имеют шарообразную форму или что они связаны между собой некими стержнями.

Для этого, кстати сказать, были основания. Одного из учеников Дальтона, применявшего для этой цели квадратные дощечки различных цветов, попросили рассказать об атомной теории. Он ответил так:

— Атомы — это квадратные деревянные брусочки, изобретенные доктором Дальтоном.

Запутан был и вопрос о формулах, которыми принято выражать химическое соединение. Их по-разному писали и по-разному понимали. Окружая химический символ того или другого элемента черточками, предполагалось, что эти черточки говорят о том, как связаны отдельные атомы в молекуле. Но сущность связи оставалась неясной, и под этими черточками одни понимали силу притяжения, которой данный атом удерживает в связи с собой другие атомы и сам удерживается, а некоторые видели в этих черточках указания на способ расположения атомов в пространстве относительно друг друга.

Мало того, по мнению одних химические формулы такого рода выражают строение вещества, а по мнению других — лишь ход реакции соединяющихся элементов.

Необходимость договориться хотя бы об одинаковой терминологии, если не о млениях, и привела к мысли о созыве Всемирного химического конгресса.

Объявив Кекуле о готовности русских химиков принять участие в конгрессе, Зинин направился в Париж.

Париж представлял в то время наиболее интересный для химиков центр. Приезжавшая из разных стран молодежь посвящала Парижу большую часть своего пребывания за границей. Лаборатория Вюрца в Парижской медицинской школе славилась не удобствами, не величиной, а своим директором. Вюрц говорил, намекая на лабораторию Пастера, помещавшуюся на чердаке медицинской школы:

— Наука любит ютиться на чердаках!

Иронический афоризм относился и к его собственной лаборатории. Химиков влек сюда ее директор, представлявший новое направление французской химии. Заявив о себе синтезом углеродистых соединений, Шарль Вюрц еще более содействовал развитию химии распространением теоретических воззрений. Самым же привлекательным качеством руководителя лаборатории были его удивительные бодрость, живость, веселость, столь свойственные французам вообще. Никто никогда не видал Вюрца унывающим, хандрящим.

Способность увлекаться, верить в величие и всесилие своей науки не знала у него пределов. Его ученики не раз слышали, как Вюрц, говоря о синтезах своего времени, восклицал:

— Да, господа, в органической химии все вероятно, я окажу даже — все возможно!

Человек необычайно живого характера, обладавший большим чувством юмора, Вюрц предавался с увлечением музыке и спорту. Значительное состояние позволяло ему держаться везде независимо и гостеприимно. Его всегда изящный, модный костюм, круглое личико с выпуклыми, чрезвычайно живыми глазками и курчавыми бакенами выделялись повсюду, привлекали внимание, заставляли спрашивать: кто это? Он был одним из самых популярных французов в эти годы.

Николай Николаевич нашел Вюрца в лаборатории, окруженного учениками. Он горячо и страстно говорил об атомности элементов, как основе будущих успехов химии.

Увидев русского гостя, Вюрц поспешил навстречу с радостным восклицанием:

— О, я не сомневался в том, что вы отзоветесь на мое приглашение! Счастлив пожать вашу руку, мосье!

Проведя гостя в свой крошечный кабинетик, Вюрц немедленно перешел к делу и предъявил представителю русских химиков проект обращения организаторов к химикам всех стран.

«Химия пришла к такому положению, — читал Зинин, — что нижеподписавшиеся считают целесообразным проложить путь к единению по некоторым из важнейших пунктов путем встречи возможно большего числа химиков, занятых этой наукой и преподающих ее.

Поэтому нижеподписавшиеся позволяют себе пригласить на международный съезд всех своих коллег, имеющих право благодаря своему положению и работам на подачу голоса в нашей науке.

Подобное собрание не будет, по мнению нижеподписавшихся, в состоянии принять обязывающие всех решения, но путем обсуждения можно будет устранить некоторые недоразумения и облегчить согласование следующих пунктов. Более точное определение понятий, обозначаемых: атом, молекула, эквивалентность, атомность, основность и т. д., исследование истинного эквивалента тел и их формул, установление единообразных обозначений и более рациональной номенклатуры. Хотя нельзя ожидать, что собранию, которое мы намерены призвать к жизни, удастся привести различные взгляды к полному единению, однако нижеподписавшиеся глубоко убеждены, что таким путем возможно будет подготовить уже давно желанное согласование хотя бы по важнейшим вопросам. Наконец можно было бы еще создать комиссию, на которую возложить задачу проследить за возбужденными вопросами, а именно побудить академии и другие ученые общества, которые могут располагать нужными средствами, внести свою долю на разрешение упомянутых вопросов.

Собрание состоится 3 сентября 1860 года в Карлсруэ».

— Если у вас нет возражений, не угодно ли вам поставить и ваше большое имя под этим обращением? — ласково пригласил Вюрц, как только гость отвел глаза от документа.

— Возражения будут на конгрессе, — смеясь, сказал Николай Николаевич, любивший при случае пошутить, — а пока с удовольствием поставлю свое совсем маленькое имя — всего пять букв!

Вюрц оценил шутку звонким смехом и спросил:

— Я послал приглашения тем из ваших химиков, кото лично знал. Могу ли я присоединить их имена к нашему обращению?

— По их поручению прошу вас об этом! — отвечал Зинин. — Приглашение других товарищей, заявивших о себе в химии, я возьму на себя, конечно.

Вюрц благодарил непрерывно, пока Николай Николаевич не покинул кабинет, взяв с собой готовый текст письма.