Александр Алтунин - На службе Отечеству

- Обморок, товарищ лейтенант, - объясняет Петренко,: - только и всего. - И, помолчав, добавляет: - Обессилел боец...

Слова санинструктора подсказали мне, что уставшие, голодные бойцы достигли предела своих сил. Стало понятным, почему они чаще начали спотыкаться. Пришлось объявить привал. Охрименко при помощи Феди быстро разжег костер. Зачерпнув воды из ближайшей лесной канавы, бойцы расставили котелки вокруг ярко пылающего огня, но, не дождавшись кипятка, уснули. Лишь Воронов, Охрименко, Миша Стогов, Федя и, к моему великому удивлению, Сусик еще держатся на ногах. Сусик мелко семенит ногами, поддерживая тонкий конец высохшей березы, которую Федя тащит к костру. Сгоняя с лица нахальных комаров, Хома оставляет на лбу и щеках грязные полосы, отчего пухлощекое лицо его с выпученными светлыми глазками невольно вызывает улыбку. Заметив, что вода в котелках уже закипает, Охрименко машет рукой:

- Довольно, хлопцы! Вы что, зимовать здесь собираетесь?

Федя, вскрыв банку мясных консервов и достав из мешка какую-то крупу, принялся варить суп. Хома, прилегший рядом с ним, с минуту помешивал деревянной ложкой в котелке, да так и уткнулся лицом в землю, не выпуская ложку из руки. Охрименко бережно приподнимает Сусика и переносит его под ближайший куст. Утолив голод, заснули и Охрименко с Вороновым. Мы с Мишей бодрствуем. Старшина так оглушительно храпит, что приходится его переворачивать с боку на бок. Затем и нам со Стоговым выпала возможность поспать в течение целого часа.

Открыв глаза, вижу бойцов, сгрудившихся у костра; они жадно уничтожают похлебку, сваренную Федей. Это первое горячее блюдо за последние дни, поэтому меня не удивляет старательность, с какой бойцы выскабливают котелки.

Солнце только показалось из-за горизонта, а наш небольшой отряд уже продолжал движение на восток. Идем по району, который на имеющейся у меня карте не обозначен. Держим направление по компасу. Внезапно лес кончился, и нашим взорам открылась пойма какой-то реки, заросшая высокой, уже начинающей жухнуть травой.

Бойцы, сбросив каски и позабыв об опасности, погружают разгоряченные головы в прохладную прибрежную воду, смывают с лиц засохшую пыль и пот.

Рока широкая и глубокая, а в отряде, как выяснилось, почти половина бойцов не умеет плавать. Надо искать выход из сложившейся ситуации.

К берегу группами и поодиночке подходят люди. Здесь собралось немало бойцов и командиров, а также беженцев с котомками и узлами. Разные люди, разные лица, но на всех выражение бесконечной усталости и печали. Серый налет пыли свидетельствует о дальнем и горьком пути. Одни сидят или лежат на траве, другие в нерешительности нервно расхаживают вдоль берега. Кое-кто, связав ремнем обмундирование и забросив за спину винтовку, поплыл к противоположному берегу.

Неподалеку от меня расположился смуглый черноволосый старший лейтенант с артиллерийскими эмблемами в петлицах. Увидев в его руках карту, подхожу. Артиллерист полулежит на траве, опираясь на согнутую в локте руку. Фуражка с черным околышем брошена рядом. Назвав себя, предлагаю старшему лейтенанту переправляться через реку вместе. Услышав мой голос, артиллерист посмотрел мне в лицо, и в его глазах я прочитал безмерную усталость и безразличие. Поняв, что он не расслышал моих слов, повторяю предложение.

- Не могу, товарищ. Не умею плавать, - отвечает артиллерист и с явным безразличием рассматривает лежавшую на траве карту.

С любопытством склоняюсь над ней и я. С севера на юг прочерчена синяя ниточка реки, преградившей нам путь. Внимательно всматриваюсь в синюю извилистую нить и с радостью обнаруживаю выше по течению условное обозначение моста, где мы можем переправиться на другой берег. И главное, сразу после переправы попадем в огромный массив заболоченного леса, в котором встреча с фашистами почти исключается.

Громко и отчетливо выговаривая каждое слово, предлагаю артиллеристу свой вариант переправы. Он заметно оживляется, неправильные, резкие черты его смуглого лица освещаются подобием улыбки.

- Можно попробовать, лейтенант. - Артиллерист с трудом поднимается с земли и впервые внимательно оглядывает меня лихорадочно заблестевшими карими глазами.

- Вы не ранены? - встревожился я.

- Нет, - устало махнул он рукой. - Был засыпан землей, поэтому плохо слышу.

То ли из-за слуха, то ли из нежелания продолжать разговор артиллерист отворачивается от меня и, прихрамывая, идет к воде. Не желая докучать ему, приказываю Воронову построить людей.

Через час с небольшим выходим к месту, где на карте был обозначен мост. Однако вместо него находим обгоревшие деревянные сваи. Это настораживает. Лейтенант Воронов вызвался вместе с Сероштаном сходить в разведку. Зная, что на теле Сероштана, что называется, живого места нет, предлагаю Воронову взять с собой кого-нибудь другого. Василь Сероштан, беззаботно щуря под яркими лучами солнца карие глаза, уверяет меня, что совершенно здоров, и в доказательство энергично крутит головой так, что повязка на шее ослабла и опустилась, обнажив воспаленную рану.

- Прекратите, Сероштан! - строго обрываю я и приказываю Петренко немедленно сменить повязку на шее сержанта.

В разведку вместе с Вороновым идут Браженко и Федя, гражданская одежда которого была весьма кстати. Пробираясь под мостом от опоры к опоре, разведчики благополучно преодолели реку и поползли по противоположному склону. Несколько минут они что-то внимательно разглядывали, затем двинулись к поселку.

Прошло около сорока томительных минут. Наконец появляется Воронов. Переплыв назад, лейтенант с необычным для него возбуждением докладывает о результатах вылазки. На том берегу разведчики наткнулись на трупы восемнадцати красноармейцев, потом побывали в поселке, спешно покинутом местными жителями. Браженко и Федя в поселке разыскивают лодки.

Вскоре появляются Браженко и Федя в сопровождении местного жителя, весьма старого человека. Он спускается к реке и показывает рукой. Федя, не раздеваясь, прыгает в воду и, нырнув, вытаскивает железную цепь. Ухватившись за нее, он подтягивает к берегу затопленную плоскодонку. На помощь ему бросается Браженко. Подтянув к берегу, они переворачивают лодку, выливая воду. Федя приносит длинный шест и, ловко орудуя им, направляет лодку в пашу сторону. Вместе с Вороновым и Охрименко садимся в лодку, переправляемся на противоположный берег. Сердечно здороваюсь с древним стариком, отвечающим на каждый вопрос только после троекратного "ась?".

Приказываю Охрименко в первую очередь перевезти раненых и контуженого старшего лейтенанта. Спрашиваю старика, как погибли красноармейцы. Оказывается, их перестреляли фашистские диверсанты, которых в последние дни очень много сброшено с самолетов. Услышав стрельбу, местные жители скрылись в лесу.