Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

– Что в них, подарки мне?

Я ей с напускной серьезностью ответил:

– Нет, там камни с кирпичами.

Она рассмешила нас своей мгновенной реакцией:

– Болтун ты и вдобавок врушка!

За столом, который мама уставила моими любимыми блюдами, я пересказал, что ждет нас на новом месте. Исключил подробности своего пребывания в Русском Банилове. Уклончиво наводил тень на плетень касательно нового пристанища. На настойчивые вопросы мамы ответил:

– Наберись терпения. Приедешь, увидишь, оценишь. Я ведь писал тебе, что тесниться, как раньше, мы уже не будем!

При упоминании о письмах мама передала мне целую стопку весточек и фотографий отца. В Черновцы, «до востребования», он также прислал мне несколько писем, где одобрял наши планы. Неделя ушла на сборы. Я с большим трудом уговорил бережливую и хозяйственную маму взять с собой самый минимум необходимых вещей. Предметы быта, по ее мнению, ценные, отправили багажом малой скоростью. Остальное быстро реализовали.

Но оставался трудный вопрос дальнейших отношений с Валентиной. Разлука на несколько месяцев была для нас обоих настоящей пыткой. Мы безумно скучали друг без друга. В то же время создание семьи совершенно не входило в мои планы на ближайшее будущее. Для этого не было ни материальной, ни моральной базы. Желание сначала стать архитектором, а уже затем обзаводиться семьей стало определяющей программой моей жизни. Немалую роль в этом сыграло и противодействие родителей необдуманному поступку, который я мог совершить в порыве сильного чувства к Валентине. Накануне отъезда состоялся с ней долгий и мучительный разговор. К моим заверениям в вечной любви она отнеслась скептически. Сквозь рыдания ответила:

– Это все красивые слова. А в жизни – с глаз долой и с сердца вон!

В итоге, чтобы не терять надежду, мы договорились о возможности переезда Валентины в Черновцы. На вокзале нас провожала вся родня во главе с дядей Яковом и бабушкой, а также Валентина со старшей сестрой.

Черновцы встретили нас ослепительным ласковым солнцем. На перроне маячила высокая фигура Владимира, которого я оповестил о дате приезда. Реакция мамы при входе в особняк была на грани истерики. Я пожалел, что по глупому тщеславию долго туманил образ нового жилья. В состоянии полной растерянности, как бы не веря глазам своим, она спросила:

– Объясни, наконец, какая площадь нам выделена и где живут соседи?

Я подошел к маме, нежно обнял ее и с гордым видом произнес:

– Все, что снаружи и внутри в границах участка, принадлежит нам. А за его пределами слева и справа живут соседи.

Мама долго не могла поверить в реальность происходящего. Поскольку все познается в сравнении, она задумчиво произнесла:

– Подумать только! Таких домов у нас в Полтаве просто нет…

Пока мама медленно входила в роль хозяйки особняка, Яна с восторженным визгом носилась по всем помещениям. Когда она спросила, где обещанный детский теремок, я отвел ее на второй этаж. Рядом со спальней родителей находилась небольшая квадратная комната с видом на внутренний дворик и беседку, увитую виноградом. Я успел, до отъезда в Полтаву, установить в ней комплект детской мебели. Полки заполнил книжками и игрушками. Не забыл украсить цветами керамические вазы и настенные кашпо. И очень радовался, что наконец выполнил свое давнее обещание.

День за днем новый уклад жизни с неизмеримо лучшими условиями, чем во все прошедшие годы, стал входить в привычную будничную колею. Мама с головой окунулась в дальнейшее обустройство непривычно большого очага, включая бесконечные семейные заботы. Я усиленно занялся вопросом трудоустройства. Мне, как переселенцу, было предоставлено на выбор много вакансий. Даже штатная должность секретаря комсомольской организации одного из районов в Черновцах. Официально предлагали и солидный по тем временам пост заместителя председателя Совета народных депутатов районного центра Терца. Я сразу отверг эти предложения. Помимо неприязни к общественной деятельности, они полностью претили моему понятию о мужских профессиях.

Свой выбор я остановил на скромной и малооплачиваемой должности техника-архитектора проектного отдела в областном Управлении по делам строительства. Отсутствие высшего образования и недостаточный опыт не позволяли занять более достойное место. Но это был еще один шаг к моей цели! Одновременно меня зачислили в вечернюю школу рабочей молодежи. Все-таки нужно было завершить среднее образование. В будущем году мне предстояло отметить двадцатилетний юбилей. Но удовлетворения от достигнутого, несмотря на внушительно разбухшую трудовую книжку, я не испытывал. В то же время до возвращения отца с фронта продолжение учебы в вузе пока исключалось. Правда, ближайший институт с архитектурным уклоном размещался во Львове. При оказии я собирался там побывать.

Начались мои трудовые будни с регулярным выходом на работу. Главный архитектор отдела, местный уроженец Стефан Панасюк встретил меня без особого энтузиазма. С кривой ухмылкой и желчью в голосе он спросил:

– А что вы умеете делать? Нам нужны специалисты, а не протиратели штанов. И учить нам некогда, это не школа.

Несмотря на явную антипатию, мой ответ прозвучал спокойно и доброжелательно:

– Хочу стать, как вы, архитектором. Это и привело меня сюда. У меня даже есть небольшой практический опыт.

В подтверждение на стол были выложены комплекты чертежей с моим автографом и трудовая книжка. Небрежно и снисходительно Панасюк быстро все посмотрел. Реакции не последовало. На мою единственную просьбу определить мне рабочее место поближе к окну он резко буркнул:

– Для пришлых специально места не готовим.

Вскоре стала понятна причина его неприязни. До меня однажды донеслась его фраза, брошенная по адресу схидняков, выходцев со Схидной (Восточной) Украины:

– Понаехали тут всякие москали! Мало им места в своей загаженной державе.

В проектном отделе я проработал более года. В историю ушел долгожданный день Победы и на этом глобальном фоне – микроскопическая дата моего двадцатилетия. Запомнилось, что нашей Победе и окончанию кровопролитной войны были рады не все. Кто-то демонстративно отмалчивался, а были и такие, кто втихомолку злобствовал…

За этот короткий отрезок времени мне удалось познать много нового и полезного для будущей профессии. Все поручения выполнялись мной с большим рвением и аккуратностью. У меня сложились дружеские отношения с небольшим коллективом, в котором преобладали молодые женщины. Часть из них проявляла ко мне определенный интерес. Но я усвоил из небольшого житейского опыта – на работе романы чреваты непредсказуемыми последствиями. Поэтому переводил все в шутку. Даже Панасюк стал ко мне относиться уважительно. Наверное, в своем националистическом сознании он перевел меня из категории коварных москалей в щирих (искренних) хохлов. Казалось, все благоприятствовало продолжению работы. Однако ограниченная тематика отдела, одни и те же действия, повторяемые ежедневно до тошноты, потеряли для меня интерес. Впереди не было перспективы. Кроме того, зарплата была мизерная. Даже с учетом денежного аттестата отца мы еле сводили концы с концами.