Царь Иоанн IV Грозный - Александр Николаевич Боханов
На том бурный 1547 год не завершился. В октябре Царь отправился в свой первый поход на Казань, а в ноябре, по инициативе Митрополита Макария и по воле Иоанна Васильевича, открылся в Москве церковный собор.
Цель его была великой и «благопотребной»: собрать сведения о всех русских угодниках Божиих и затем соборно определить, кого чествовать общецерковно, а кому установить праздники местные. К тому времени в пантеоне Русских Святых насчитывалось 22 имени, чествуемых всенародно. После обсуждения и рассмотрения представленных сведений и показаний собор прибавил имена двенадцати новых Угодников Божиих, которым предписывалось «петь и праздновать повсюду», а девяти – только местно.
В число общечтимых вошли: Святой Иона, архиепископ Новгородский (†1186); святой Александр Невский (†1263); преподобный Никон, игумен Радонежский (†1426); преподобный Павел Обнорский (†1429); преподобный Савватий Соловецкий (†1435); преподобный Дионисий Глушицкий (†1437); преподобный Михаил Клопский (†1452); святой Иона, митрополит Московский (†1461); преподобный Пафнутий Боровский (†1477); преподобный Зосима Соловецкий (†1478); преподобный Макарий Калязинский (†1483); преподобный Александр Свирский (†1533)[325].
Вся эта деятельность по украшению и укреплению Государства и Церкви протекала не только с согласия, но и при самом прямом и заинтересованном участии Первого Царя. Вскоре после собора 1547 года именно Самодержец обратился с посланием к епископату Русской земли, чтобы они «озаботились» каждый в пределах своей епархии «известия пытати» и «изыскивать» новые сведения о святых и чудотворцах. И такие данные были собраны и представлены, и рассмотрением их занялся церковный собор в Москве, созванный в 1549 году и канонизировавший около двадцати новых русских светочей благочестия.
Украшаясь храмами, прославляясь святыми, Русская земля не по названию, а по существу становилась «благословенным Царством». Как написал один из современников тех событий, этим доказывалось, что «Русская Церковь хотя и в единодесятый час выступила в истории, но превосходила своим усердием даже деятелей от первого часа. Не в тернии и не на камни падали ее семена, но на доброй тучной земле и приносили плод сторицею. Она воспитала таких святых и великих мужей, что вселенная удивляется их добродетельному житию»[326].
После безвременной смерти Анастасии, самые известные деятели «рады» были полностью отстранены от государственных дел и изгнаны из Москвы. Сильвестр сгинул в ссылке, Адашев по одним данным умер в 1561 году «от огненной болезни» под арестом в Юрьеве (Тарту), по другим – покончил жизнь самоубийством. Еще один ведущий «радник» боярин Д.И. Курлятев попытался бежать в Литву, но был пойман, пострижен в монахи и отправлен в Коневецкий монастырь на Ладожском озере.
После разгрома «рады» у Первого Царя были сподвижники и соратники, но никогда и никто не имел такого влияния, как когда-то имели «радники»…
Автограф митрополита Макария, XVI в.
Вид на внутреннее убранство Кремля, старинный Дворец цариц
Э.Д. Кларк, 1810 г.
Глава 6. За Русь Святую…
После напастей 1547 года Иоанн Васильевич многие последующие годы стремился благоустроить Русь. Перед ним стояли две первейшие задачи. Во-первых, организовать работу центрального и местного управлений, обеспечить эффективность всех звеньев государственной машины. Он стал Царем в тот период, когда старые методы отжили, были расстроены и разрушены хаосом, безвластием и дезорганизацией предыдущих почти пятнадцати лет. Из этой задачи проистекала широкая программа преобразовательной деятельности.
В июне 1550 года Боярская Дума приняла новый свод законов – Судебник. Предыдущий появился еще в 1497 году и во многом уже не отвечал существовавшим условиям. Новый Судебник включал 100 статей. Они регулировали нормы гражданского и уголовного судопроизводства, вводя смертную казнь за целый ряд тяжких преступлений. В этом смысле нормы законодательства в России ничем не отличались от норм западноевропейского права того периода.
Судебник 1497 года устанавливал десять видов преступлений, каравшихся смертью. Убийство («душегубство»), разбой, ограбление («татьба») церквей, ограбление домов, совершенное повторно уличное воровство, ложный донос, имевший целью обвинить невиновного, «государственное убийство», т. е. убийство своего господина, государственная измена («крамола»), призыв к бунту («подым»), поджог.
Судебник 1550 года добавил еще три статьи: подделка документов, сдача города неприятелю (военная измена) и «подмет» т. е. фабрикация улик, для обвинения кого-то в краже или разбое. Устрашение и обезвреживание преступника – таковы были цели наказания, которые, по словам одного из авторов, «как нельзя лучше выполняла смертная казнь»[327]. Смертный приговор мог отменить Государь – высшая и окончательная инстанция по любому «смертельному делу». Без воли Самодержца ни один приговор не мог быть приведен в исполнение.
Судебник великого князя Иоанна III Васильевича
1497 г.
Целый ряд статей Судебника ограничивал власть наместников[328], устанавливая над ними контроль. Были отменены «тарханы». Так назывались грамоты, предоставляющие имущественно-правовые льготы владельцам вотчин, получавшим таким образом почти безбрежные финансовые привилегии и иммунитет от судебного преследования.
Эпоха вотчинного боярского самовольства, когда крупный землевладелец правил в своей «вотчине» («отчине») как полноправный владыка, подходила к концу. Укрепление государства требовало обуздать центробежные силы, выразителем которых всегда являлись крупные землевладельцы из числа потомков бывших удельных князей («княжата»), чьи владения вошли в состав Московского государства. Родовая спесь, память о вольной жизни «в старину» неизбежно рождали сепаратистские настроения. То была главная опасность для государственного консолидирующего, центростремительного процесса, олицетворением и выразителем которого являлся «Государь всея Руси».
Иоанн Грозный прекрасно понимал эту смертельную для государства угрозу и боролся с ней всеми возможными средствами многие годы. Это была борьба не с отдельными лицами, не сведением личных счетов, как иногда представляют, а с боярско-клановой системой. Первым зримым знаком этой борьбы и стал Судебник 1550 года.
Князья и бояре, владевшие огромными территориями, «вотчинами» или «отчинами», часто чувствовали себя совершенно независимо в своих поместьях, вершили свой суд, собирали налоги, устанавливали различного рода повинности, совершенно не считаясь ни с нуждами местного населения, ни с потребностями государства.
Отныне ограничивалась власть наместников-воевод[329], т. е. представителей Великого князя в городах и районах, а на местах учреждался новый институт – «выборных голов» или
