Евгения Путилова - …Началось в Республике Шкид

В 1931 году несколько ленинградских писателей задумали издание детского альманаха. М. Зощенко предложил, чтобы в книге были собраны рассказы о героях[12]. Пантелеев тоже дал согласие написать рассказ на предложенную тему, но поначалу и понятия не имел, о чем он будет писать. А в результате получился один из лучших его рассказов «Пакет». Долгое время он не знал, как, откуда сложился, возник у него сюжет о красноармейце Пете Трофимове и его комической и одновременно драматической истории с доставкой пакета в штаб. И только через двадцать пять лет он понял, откуда возник у него сюжет этого рассказа и открывает этот, по существу, феномен в книге «Приоткрытая дверь». Он делится воспоминанием о том, что первый воинский подвиг, о котором он узнал в своей жизни, был подвиг его отца. И мы, знакомясь с биографией Ивана Афанасьевича Еремеева, из короткого сообщения о нем имеем представление о подвиге молодого хорунжего. Теперь Пантелеев пишет об этом намного подробней: как молодого казачьего офицера послали с важным донесением в штаб русского командования, как по дороге напал на него японский кавалерийский разъезд и как он, раненный навылет в грудь, отбился от неприятеля и, обливаясь кровью, вовремя доставил пакет, куда требовалось. Позже, «когда отец лежал в полевом лазарете, адъютант генерала Куропаткина привез ему боевой орден — крест св. Владимира. Было это на Пасху 1904 года». Писатель не сомневается: «именно эту, кровно близкую историю незаметно подсунула мне моя память», а ведь тогда, в 1932 году, думал, что пишет «из себя». И вместе с тем с удивлением он думает о том, как «вольно и бесцеремонно разделалось мое воображение с фактами жизни». Да уж русско-японская война превратилась в гражданскую, хорунжий сибирского полка — в рядового бойца буденновской Конной армии, Владимирский крест с мечами и бантами — в орден Боевого Красного Знамени и т. д. И Пантелеев заключает: «…сознательно я не решился бы так поступить, это казалось бы мне кощунством — и по отношению к отцу, и по отношению к герою». Так причудливо переплелась в творческом воображении писателя «кровно близкая» история его отца с событиями совершенно другой эпохи, с другими людьми. Думается: к отцу у него всегда было особое отношение, и подвиг отца навсегда вошел в плоть и кровь его воображения, с самого раннего детства, и искал выхода. Под пером Пантелеева возникает совсем иной образ, потому что, бессознательно взяв за основу оставшийся в его памяти сюжетный мотив, он вынужден был поместить его совсем в другой контекст.

Некоторыми сюжетными и стилистическими особенностями «Пакет» напоминает сказку об этаком красноармейском Иванушке-дурачке и о его встрече с врагами, которые, как во всякой сказке, изображаются столь же глупыми, сколь и жестокими, и наружность у них на человеческую не похожа. Смешно смотреть на их испуг, когда им кажется, что Петя вместе с пакетом и язык свой проглотил — ведь как им от генерала попадет! В «Пакете» комическое служит выражению своеобразного мышления героя. И это его качество органично проявляется в языке Пети Трофимова: его фразеология, лексика становится той первоосновой, на которой строятся его характер и облик. В детстве Петя был пастухом, потом работал в городе плотником, потом его взяли во флот, потом он стал участником революции. Ну, а где-то уж совсем позже его учили читать и писать. Петя неграмотный, но за свои двадцать четыре года он успел нахвататься разных слов и понятий, в результате чего образовалась, как писал Чуковский, «речевая нескладица», отражающая и ранний этап «речевого развития масс». Чаще всего Петя говорит грубоватым языком, где перепутались городская и деревенская лексика, любит ввернуть к месту и не к месту замысловатое словечко: «Ты, — говорю, — Гоголь-моголь!» Знакомя Буденного со своим товарищем, Трофимов старается придать своим словам самую элегантную форму: «Товарищ Буденный! — говорит он. — Позвольте вам познакомить моего лучшего друга». Нужно уничтожить пакет, и Петя размышляет: «…все-таки ведь бумага — не ситник. И не какое-нибудь блеманже». Душевная чистота Пети Трофимова, его готовность любой ценой выполнить задание, да и самый ход сюжета, где красноармеец дважды попадает то в свой лагерь, то в чужой и оба раза ему угрожает смерть — в сочетании с простонародной живописной речью, невольно вызывающей веселый смех, — все это позволило К. Чуковскому обнаружить в этой повести главную особенность мастерства писателя — «мускулатуру таланта».

В той же «Приоткрытой двери» Пантелеев делится историей еще нескольких своих рассказов. Зимой 1941 года редактор журнала «Костер» попросил его написать рассказ «на моральную тему» и добавил: «О честности. О честном слове». И вот, вспоминает он, по пути домой стало что-то мерещиться: широкий купол Покровской церкви в петербургской Коломне, садик за этой церковью. Там однажды, когда еще гулял он с нянькой, подбежали к нему мальчики старше него и предложили играть с ними в войну. А его поставили часовым, взяв с него честное слово. Этот случай Пантелеев приводит как самый простой, когда надо было лишь переменить время, себя сделать не участником, а свидетелем события, но найти такой поворот, чтобы придать этому рассказу серьезное, жизненно важное звучание. А между тем о рассказе много спорили: не дурак ли мальчишка? Чего он зря стоял? Его обманули, а он, выходит, глупее этих, которые и старше его, а теперь еще и смеются над ним? Актуальность этого рассказа для писателя несомненна.

Еще одна автобиографическая история, вызвавшая к жизни замечательный рассказ. У писателя появилась племянница Иринка, но так как и маму ее звали Ирина, дядюшка вздумал дать ей другое имя — Людоед: в одном из рассказов Зощенко одна молодая мама стала так звать свою маленькую дочку. К странному имени в доме вроде даже привыкли, но в памяти остался экспромт, подаренный Иринушке:

На Грибоедовском каналеЖила особа юных лет,Ее родные называлиУжасной кличкой Людоед.Хотел я к ней приехать в гости.Боюсь я только одного:Что от меня оставят кости,Очки — и больше ничего.

И вот эта Иринушка-Людоед однажды прочитала вместо «яблоко» — «тыблоко». Эта маленькая случайность стала поводом для рассказа «Буква «ты»», одного из самых сильных произведений, заставляющих задуматься о своеобразии детского сознания, о сложностях постижения родного языка ребенком и о непростой роли учителя в этом важном деле.

С темой «Дети и война» связано несколько автобиографических рассказов и один из самых сильных — «Маринка». Конечно, рассказывая историю своей маленькой приятельницы Маринки, не уезжавшей из блокадного Ленинграда, и историю опасной работы перевозчика Мотьки («На ялике), Пантелеев прибегает к вымыслу, к необходимости выстроить разрозненные факты в полное драматизма повествование. Но сколько любви, сколько благодарности слышится в этих рассказах: получается так, что присутствие детей в этом страшном городе придавало силы взрослым, служило им опорой, спасало от отчаяния. Материалом для этих рассказов послужила собственная жизнь Пантелеева в блокадном Ленинграде, и на этом факте следует остановиться подробнее.