Бо Грёнбек - Ханс Кристиан Андерсен

Один из главных недостатков романа — наивная философия гения: чтобы не погибнуть, ему нужны хвала и поощрение, «Гений — это яйцо, которое нуждается в тепле, в оплодотворении удачей, иначе из него ничего не выводится», — сказано у писателя. Именно против этого сентиментального взгляда направил свои философские выстрелы Серен Кьеркегор в длинном трактате «Из записок еще живущего человека». Он утверждал, что гений, если это действительно гений, всегда пробьет себе дорогу, а герой г-на Андерсена просто «плакса, о котором нас уверяют, что он гений». Кьеркегор не был музыкантом, а то бы он еще отметил странный факт, что нигде не рассказывается, как одаренный Кристиан работал над гаммами и трудной техникой, которая необходима настоящему скрипачу; мы только слышим, что играл он чудесно. Андерсен тоже не был музыкантом-исполнителем.

Эти недостатки в сочетании с дурной привычкой писателя заполнять действие собственными впечатлениями от путешествий и замечаниями общего характера сыграли свою роль в том, что потомки не всегда ценили книгу по заслугам. А она полна достоинств. Описание детства Кристиана относится к лучшему из того, что написал Андерсен. Портреты скромных и бедных людей пленяют своей искренностью и правдивостью, язык несравненно точен и чист, описания природы и даже жизненных ситуаций полны скрытой поэзии. Какие картины южнофюнских пейзажей! Какая сила патетических сцен: пожар в соседском доме, рынок во Фрёрупе, неприятный июльский вечер у полоумного норвежского крестного или его завуалированный рассказ о собственной жизни. Роман отличается точностью сатирических зарисовок копенгагенских буржуа и нежностью трагически-наивной картины нравов Хольменгаде, увиденной глазами неопытного провинциального мальчика. Вторая половина книги также полна замечательными фигурами и эпизодами. Несмотря на мелодраматический оттенок, образ Наоми убедительно правдоподобен, особенно удачен в комической и одновременно патетической сцене, где она вынуждает свою бабушку, старую ипохондричную графиню, рассказать всю правду о происхождении внучки. В конце книги старая дама вновь возникает в типично андерсеновской фразе: «В Дании, в графской усадьбе, сидела в окружении пузырьков и пилюль старая графиня, все еще умирающая, как и двенадцать лет назад. „Вот ведь живучая! — говорили люди. — Даже лекарства не могут отправить ее на тот свет!“»

Три юношеских романа представляют собой интересные документы своего времени, в которых показаны условия жизни простых людей и отношения между народом и правящими классами в первой половине XIX века. Какое бы уважение и взаимопонимание ни царило иногда между крестьянами и помещиками или прислугой и господами, между этими двумя группами населения существовала глубокая пропасть. Преодолеть ее удалось немногим. Для Андерсена это была проблема, о которой он непременно должен был писать. Во всех трех романах речь идет как раз о мальчике из народа, который благодаря своему таланту возвышается в обществе или стремится к этому. Современный читатель с неприятным чувством отметит, как в двухпервых книгах главные герои всеми силами стараются отмежеваться от своего простого происхождения. Антонио избегает навещать бедных и верных приемных родителей в Кампанье и довольствуется тем, что мимоходом кидает скудо своему несчастному нищему дяде на лестнице площади Испании. Отто Тострупу отвратительны друзья детства из тюрьмы (среди них, возможно, его сестра!), он надеется на их смерть — благочестивое желание, которое наконец исполняется. Кристиану не везет, и он только лижет пыль под ногами аристократов — на это со всей резкостью обратил внимание еще Кьеркегор. Все трое желают забыть о своем происхождении и выбиться в среду буржуазии и аристократии. Очевидно, у писателя было крайне мучительное двойственное отношение к окружению своего детства: он понимал этих людей и любил их, но в то же время хотел повернуться к ним спиной; тщеславие гнало его завоевывать позиции в благородном мире Европы и тем самым создавать себе желанную мировую славу.

Когда в 1847–1848 годах Андерсен писал свой четвертый роман, «Две баронессы», он уже давно был европейской знаменитостью. Может быть, поэтому социальные проблемы здесь отступают на задний план, но два мира — простого народа и господствующих классов — остаются постоянным фоном действия. Главная героиня — найденыш Элизабет, которая родилась темным и ненастным грозовым вечером на заброшенной и пустой усадьбе восточного Фюна, как раз когда двое молодых студентов-баронов зашли туда укрыться от дождя. Мать, несчастная нищенка-бродяга, умирает от родов, и ребенок временно попадает к бабушке одного из баронов, ворчливой и своеобразной даме, которая владеет поместьем неподалеку. Здесь малютка проводит свои первые годы, потом ее берет к себе молодой священник на Халлигернах, фризских островах у западного берега южной Ютландии; в четырнадцать лет она идет одна пешком в Копенгаген, чтобы просить короля о помиловании друга детства, ложно обвиненного в убийстве, затем живет и в мелкобуржуазной, и в благородной среде Копенгагена (ее скоро принимает к себе состоятельная семья) и снова оказывается у старой фюнской баронессы, где, конечно, обручается с ее внуком и выходит за него замуж.

Многие считают «Две баронессы» лучшим романом Андерсена; во всяком случае, это его наиболее содержательный и разнообразный роман. Трогательный романтический сюжет хорошо скомпонован и увлекателен; в нем, как всегда, есть отличные описания среды: усадебная жизнь Фюна, примитивное существование на фризских островах, мелкобуржуазные копенгагенские дома с честными и нечестными, мелочными и великодушными людьми. С другой стороны, далеко не все персонажи удачны. Молодые бароны и баронессы — безвкусные бумажные куклы, а Элизабет интересна, лишь поскольку вокруг нее развиваются события. Гораздо больше захватывают персонажи другого рода, особенно два женских образа. Один — это молодая девушка из Копенгагена, которая незадолго до своей преждевременной смерти обручается со священником на Халлигернах. Ее портрет полон волшебства юности и свежести, и те немногие страницы, где она появляется, искрятся непосредственной, веселой жизнью. Второй — это чудаковатая фюнская баронесса, грубая и несентиментальная, беспощадная в своих мнениях, полная ворчливых капризов и прихотей и при всем том обладающая теплым пониманием и сочувствием к слабым мира сего. Мы узнаем также ее историю: она дочь несчастного арендатора, в раннем детстве видела, как отца сажали на кол, сама однажды получила кнута от помещика, но, когда она выросла, ее полюбил сын хозяина и после смерти жестокого старика сделал хозяйкой усадьбы. Оставшись вдовой, она строго управляет усадьбой, но не забывает своего происхождения. В маленькой комнатке она прячет кол и портрет ненавистного свекра и каждый год в определенный день она идет туда и в полном одиночестве совершает жуткий ритуал: плюет на портрет и вспоминает унижения своего детства. Когда умер Фредерик VI, а сама она состарилась, она прибирает в комнате и говорит своей светской приятельнице: «Я чувствовала жжение от удара кнутом на виске, и не моя вина, если я не сошла с ума. Нужно быть христианами; я и хотела бы, но мы на это не годимся, фру Кроне! Одной воли недостаточно. Теперь эта эпоха позади — король Фредерик лежит в могиле, а я наверняка праздную свой последний день рождения и не хочу сводить с ним счеты за гробом, лучше сравняться и простить!» И она сжигает портрет и остатки орудия пытки.