Юрий Богданов - 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра

Материалы «Кремлёвского дела» стали основанием для того, чтобы 14 февраля 1935 года Политбюро по представлению наркома Ягоды утвердило решение «Об охране Кремля», которое кардинальным образом изменяло всю систему безопасности правительственных зданий и проживавших в Кремле членов руководства страны. Теперь Комендатуре Кремля запрещалось вести какую-либо хозяйственную деятельность, а все силы следовало сосредоточить исключительно на вопросах охраны. Менялась и подчинённость Комендатуры: отныне она относилась к НКВД по вопросам внутренней охраны и к Наркомату обороны по военной охране. При этом из Кремля выводились многочисленные советские учреждения, в том числе приёмные и канцелярии ЦИК СССР, ВЦИК и Центральной избирательной комиссии, вместе с обслуживавшими их подразделениями, которые ежедневно заполняло огромное число служащих, а также привлекало огромный поток посетителей. Таким путём определённая часть ненадёжной бюрократии несколько отдалялась от верховной власти. Кроме того, с кремлёвской территории выводилась военная Школа имени ВЦИК, насчитывавшая 1500 красноармейцев и командиров, что сводило на нет возможности её использования при государственном перевороте. Для обеспечения охраны был сформирован специальный полк НКВД.

Тем временем число арестованных по «Кремлёвскому делу» постоянно росло. Но в хитросплетения всех следственных действий вникать не будем, сошлёмся лишь на литературные источники, где описаны все подробности [Л.11, Л.33]. 11 февраля 1935 года Политбюро поручило только что избранному секретарю ЦК Н.И. Ежову следить за ходом следствия, а также «проверить личный состав аппаратов ЦИК СССР и ВЦИК». Содержание протоколов допросов свидетельствовало о реальной «засорённости социально чуждыми элементами» кремлёвской правительственной библиотеки, о моральном разложении и даже о «буржуазном перерождении» бывшего секретаря ЦИК Енукидзе и о «политической неблагонадёжности» комсостава Комендатуры Кремля. Это требовало срочного вмешательства ЦК и принятия решительных мер. После проверки правительственных учреждений была уволена значительная часть служащих. Так, из 107 сотрудников аппарата ЦИК СССР, включавшего и правительственную библиотеку, на работе остались лишь 9 человек. Всего при разработке дела было арестовано 35 человек, под следствием находилось 65 подозреваемых. При этом во всём отмечалась отрицательная роль Енукидзе. А вот Петерсона явно вывели из-под удара, объявив ему только строгий выговор за неудовлетворительное руководство Комендатурой. Затем он получил назначение помощником командующего Киевским военным округом по материальному снабжению.

2 мая 1935 года Ягода направил Сталину докладную записку, в которой сообщил, что следствие по «Кремлёвскому делу» «в подготовке террористических актов над членами политбюро ЦК ВКП(б)» заканчивается. Установлено существование пяти террористических групп: в правительственной библиотеке, Комендатуре Кремля, среди военных ра-ботников-троцкистов, троцкистской молодёжи и белогвардейцев. Нарком предлагал «заслушать дела этих групп на Военной коллегии Верховного суда без вызова обвиняемых и расстрелять организаторов террора и активных террористов», всего 25 человек. Дело на Л.Б. Каменева, являвшегося не только вдохновителем, но и организатором террора, заслушать в той же инстанции. Дела на остальных 89 обвиняемых рассмотреть как на Военной коллегии, так и на Особом совещании НКВД. Теперь судебные процессы можно было проводить, а политический итог следовало подвести на предстоявшем пленуме, назначенном на июнь.

4 мая 1935 года Сталин выступил на приёме выпускников военных академий. Причём заговорил он не о проблемах службы в войсках новых командиров и не об угрозе войны, а о том, что больше всего волновало его в последнее время. Вождь сказал о том, что настало время опираться не на тех, кто обладал в прошлом революционными заслугами, а на профессионалов, на людей с высшим образованием. Если раньше говорили «техника решает всё», и этот лозунг помог ликвидировать имевшуюся отсталость и создать «широчайшую техническую базу во всех отраслях деятельности для вооружения наших людей первоклассной техникой». То теперь «нужны люди, овладевшие техникой», поэтому новый лозунг должен быть: «Кадры решают всё». Далее Сталин вернулся к главной теме вельмож-бюрокра-тов, обвинив именно их в непринятии нового лозунга. «Равнодушное отношение некоторых наших руководителей к людям, к кадрам и неумение ценить людей является пережитком», — отметил он. Затем выступавший перешёл к серьёзным проблемам, связанным с экономическим развитием страны. «Среди наших товарищей, — сказал Сталин, имея в виду соратников по партии, — нашлись люди, которые после первых же затруднений стали звать к отступлению. Они говорили: “Что нам ваша индустриализация и коллективизация, машины, чёрная металлургия, тракторы, комбайны, автомобили? Дали бы лучше побольше мануфактуры, купили бы лучше побольше сырья для производства ширпотреба и побольше бы давали населению всех тех мелочей, чем красен быт людей”. Создание индустрии при нашей отсталости, да ещё первоклассной индустрии, — опасная мечта. Но эти товарищи не всегда ограничивались критикой и пассивным сопротивлением. Они угрожали нам поднятием восстания в партии против Центрального комитета. Более того, они угрожали кое-кому из нас пулями. Видимо, они рассчитывали запугать нас и заставить нас свернуть с ленинского пути. Понятно, что мы и не думали сворачивать с ленинского пути. Более того, укрепившись на этом пути, мы ещё стремительнее пошли вперёд, сметая с пути всё и всякие препятствия. Правда, нам пришлось при этом по пути помять бока кое-кому из этих товарищей. Но с этим уж ничего не поделаешь. Должен признаться, что я тоже приложил руку к этому делу».

Так, не назвав конкретных фамилий, Сталин осудил опасные действия оппозиционно настроенных товарищей по партии, которых можно было отнести и к троцкистам, и к зи-новьевцам, и к правым, а также подтвердил неизменным принятый курс на индустриализацию. Становилось ясно, что и в дальнейшем намнут бока тем, кто будет активно или пассивно сопротивляться генеральной, сталинской линии.

Самое место здесь хотя бы кратко напомнить, как в 1930-е годы развивалась индустриализация. Так, в октябре 1931 года был введен в строй реконструированный завод АМО по производству автомобилей, а на Харьковском тракторном заводе им. Орджоникизде выпущен первый трактор. В декабре состоялся пуск Саратовского завода комбайнов. В январе 1932 года вступил в строй Горьковский автомобильный завод (ГАЗ), а на Магнитогорском металлургическом комбинате загрузили первую доменную печь. В марте были введены в действие Воскресенский химический комбинат и Первый подшипниковый завод в Москве. В апреле запустили первую домну Кузнецкого металлургического комбината. В октябре открыли первую угольную шахту в Воркуте. В этом же месяце состоялся торжественный пуск Днепрогэса. Летом 1933 года ввели в строй Челябинский тракторный завод и Уральский завод тяжёлого машиностроения («Уралмаш»). В августе заработала первая домна на заводе «Азовсталь» в Мариуполе. В декабре состоялся пуск первой очереди Бобриковского химического комбината. В июле 1934 года начал работу Ташкентский хлопчатобумажный комбинат, а в сентябре была введена в строй первая очередь Новокраматорского машиностроительного завода.