Татьяна Умнова - Людовик XIV. Личная жизнь «короля-солнце»

И Людовик не мог этого не оценить.

Глава 20

Луиза де Лавальер: прекрасная хромоножка

Луиза де Лавальер родилась 6 августа 1644 года в Турени, в небогатой многодетной семье. С раннего детства она обожала лошадей. Луиза великолепно держалась в седле, ежедневно, в любую погоду, совершала многочасовые конные прогулки и даже умела объезжать молодых непокорных животных. И это пристрастие привело к несчастью: в возрасте одиннадцати лег Луиза упала с коня, сломала ногу и повредила позвоночник. Нога срослась не совсем правильно, и до конца жизни у Луизы сохранялась довольно заметная хромота. Что, впрочем, никак не повлияло на любовь Луизы к лошадям, потому что объезжать молодняк девушка научилась уже после того рокового падения. Правда, травма повлияла на ее характер: застенчивая от природы, девочка очень стыдилась своего физического недостатка, и в отрочестве, когда к ее сестрам начали ездить молодые люди, Луиза полюбила уединение, сделалась молчалива, старалась держаться незаметно, и даже одевалась со всей возможной скромностью — всегда в белое и серое, не признавая живых ярких красок.

Уже тогда она начала подумывать об уходе в монастырь, считая, что никогда не будет любима и никогда не выйдет замуж. Будучи истово-религиозной, Луиза выбрала для себя женский орден с самым строгом уставом: орден босоногих кармелиток.

Но судьба распорядилась иначе: именно религиозность и скромное, сдержанное поведение девушки привлекло к ней внимание герцогини де Сен-Реми. Луиза приходилась ей дальней родственницей, и герцогиня, желая облагодетельствовать застенчивую малышку, рекомендовала ее королеве-матери Анне Австрийской в качестве фрейлины для ее невестки, молодой королевы Марии-Терезии, славившейся своею набожностью. Королева-мать ответила благосклонно, и герцогиня де Сен-Реми пригласила Луизу в свой дом, чтобы обучить светским манерам и поведению, принятому при дворе. Луиза оказалась плохой ученицей: она была слишком простодушна и искренна, чтобы научиться той утонченной хитрости, которая была необходима, чтобы выжить при дворе и выслужиться перед сильными мира сего.

Зато в доме герцогини де Сен-Реми Луиза обрела первую в своей жизни подругу: она познакомилась с Орой де Монтале, другой бедной родственницей герцогини, тоже ожидавшей места фрейлины — правда, в свите «младшей» невестки королевы-матери: в свите Генриетты Английской. Луиза и Ора были различны между собой в той же мере, в какой различались между собой принцессы, в чьих свитах им предстояло служить. Застенчивая белокурая Луиза была как лед, веселая черноволосая Ора — как пламень, но, говорят, противоположности притягиваются, к тому же они были почти одного возраста, а в доме герцогини де Сен-Реми других молодых женщин не было. Луиза привязалась к Оре со всей искренностью, на которую способно было ее любящее сердце: сестры никогда не обращали на Луизу ни малейшего внимания, а эта девушка готова была беседовать с ней часами.

И здесь же, в доме герцогини де Сен-Реми, Луиза пережила первый в своей жизни коротенький роман: в нее влюбился сын одного из соседей и даже предложил ей руку и сердце, чего Луиза никогда не ожидала. Молодые люди обменялись несколькими письмами, Луиза уже готова была принять предложение юноши… Но потом — отказала. Из любви к подруге и из благодарности к своей покровительнице. Ведь если бы она вышла замуж, ей пришлось бы расстаться с Орой де Монтале. И это разочаровало бы герцогиню де Сен-Реми, желавшую иметь «своего человека» в свите молодой королевы и даже заказавшую для Луизы новый гардероб.

Впоследствии эта история легла в основу романа Александра Дюма «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя». Правда, в романе герцогиня де Сен-Реми приходится Луизе матерью. А несчастный молодой человек — Рауль, сын Атоса — любит Луизу всей душой и не мыслит себе жизни без нее. В реальности все было куда банальнее — и гораздо печальнее.

В семнадцать лет Луиза оказалась при дворе.

Правда, место фрейлины в свите молодой королевы было уже занято, поэтому обе девушки — и Ора де Монтале, и Луиза де Лавальер — поступили на службу к Генриетте Английской.

Можно ли сказать, что им повезло? Оре де Монтале — безусловно. А вот Луиза, возможно, была бы при дворе королевы более счастлива. Образ жизни Марии-Терезии больше соответствовал ее темпераменту.

Молодая королева была уныла и религиозна, а единственными развлечениями, которые она признавала, были игры карликов, приехавших вместе с ней из Испании.

Воспитанная в строгости мадридского двора, Мария-Терезия никак не могла привыкнуть к французской свободе нравов и чувствовала себя чужой. К тому же она все еще плохо говорила на французском языке. «Спокойная и добродетельная, но в то же время немного скаредная и ворчливая, большую часть своего времени Мария-Терезия проводит в своих покоях в окружении испанских фрейлин, горничных и мопсов, — пишет Ж.-К. Птифис, — без сомнения, королева глубоко набожна. Она навещает бедняков и больных, покровительствует множеству монастырей и снабжает их деньгами».

При дворе герцогини Орлеанской было гораздо веселее. Генриетта окружала себя самыми элегантными кавалерами и самыми красивыми девушками, приближала к себе поэтов и драматургов, и в ее свите жизнь буквально кипела: с утра до вечера — купания, охоты, ловля бабочек, танцы, любительские спектакли.

Неизвестно, любила ли Луиза де Лавальер короля до того, как Генриетта выбрала ее на роль «ширмы».

Существует легенда, якобы королю удалось подслушать разговор между мадемуазель де Лавальер и ее подругой, в котором Луиза признавалась в своей любви к нему, будто с этого момента и начал король по-настоящему ею интересоваться. Об этом писала мадам де Жанлис. Александр Дюма также использует эту легенду в своем романе.

«— Назовите ваш идеал.

— Какой же идеал?

— Значит, он все-таки есть?

— Право, — воскликнула выведенная из терпения Лавальер, — я решительно не понимаю вас. Ведь и у вас есть сердце, как у меня, и есть глаза, и вдруг вы говорите о господине де Гише, о господине де Сент-Эньяне, еще о ком-то, когда на балу был король.

Эти слова, произнесенные быстро, взволнованно и страстно, вызвали такое удивление обеих подруг, что Лавальер сама испугалась того, что сказала.

— Король! — вскричали в один голос Монтале и Атенаис.

Луиза закрыла лицо руками и опустила голову.

— Да, да! Король! — прошептала она. — Разве, по-вашему, кто-нибудь может сравниться с королем!