Всеволод Радченко - Главная профессия — разведка

Иначе следует подходить к тем, кто носил офицерские погоны и давал присягу на верность Родине. Невозвращение такого рода лиц было, является сейчас и будет являться всегда изменой и предательством.

Кто-то из великих мыслителей сказал, что психологию предателя объяснить невозможно; однако можно выделить всего лишь несколько решающих моментов, толкнувших человека в погонах на путь измены. В наших условиях в первую очередь это был страх. Страх разоблачения какого-либо неприглядного поступка, страх разоблачения, вызванный действиями разведчика в связи с провокацией спецслужб противника, и, таким образом, страх перед крахом карьеры и наказанием на Родине.

Возможно, сейчас психология потенциального предателя где-то могла поменяться; и в силу развала страны и возрастающего культа наживы сейчас могут найтись люди, предлагающие свои услуги за деньги. В этом смысле характерны агенты, завербованные нами из числа американцев — носителей секретов в той или иной области. В абсолютном своём большинстве они предлагали свои услуги или соглашались на наши предложения о сотрудничестве именно за деньги.

Говоря о психологии предателя, не могу не отметить, что в ряде случаев речь шла о людях с явно нарушенной психикой. К числу последних следует отнести наиболее заметные примеры в истории последних десятилетий. Это уже упомянутый мною ранее Олег Пеньковский — сотрудник ГРУ Генерального штаба, предложивший свои услуги англо-американцам по собственной инициативе — человек, потерпевший фиаско в своих амбициозных устремлениях как «великий разведчик». Всё его поведение, на мой взгляд, доказывало наличие серьёзных психических отклонений.

Можно с уверенностью говорить о серьёзном нарушении психики и в другом, более свежем случае. Это Виталий Юрченко, который в 80-х годах работал по линии внешней контрразведки в советском посольстве в Вашингтоне, а затем стал заместителем начальника Первого отдела, т. е. американского отдела Первого главного управления.

Будучи во временной командировке в Италии, Юрченко обратился в американское посольство с просьбой предоставления политического убежища и был тут же вывезен американцами в Вашингтон.

С Юрченко в Вашингтоне одно время работал непосредственно Эймс, как специалист по России, и поэтому «похождения Юрченко в Америке» в период его короткого там пребывания достаточно хорошо известны.

Американцы действительно поначалу «носились» с полковником советской разведки Виталием Юрченко. Главной задачей для них было получить от него всё, что он знал о ПГУ и о работе разведки в Америке. Юрченко был даже принят на обеде генеральным директором разведки США — в то время им был Кейси.

Создается впечатление, что в своём воображении Юрченко нарисовал райские кущи и громкую славу, но всё обернулось нескольку по-иному.

Во-первых, весь период пребывания в США он находился фактически в полной изоляции, а основное время было посвящено опросам его американскими специалистами, а скорее не опросам, а допросам. Удар был нанесён по психике Юрченко и с другой стороны.

Ранее он был в близких отношениях с советской женщиной, которая являлась женой сотрудника советского торгпредства, в это время работавшего в Канаде. Юрченко, очевидно, убедил себя, что теперь эта дама тут же побежит за ним, стоит только её позвать, и это украсит его существование в Штатах. Американские спецслужбы тайно доставили Юрченко в Оттаву и организовали посещение им квартиры его знакомой, когда она одна находилась дома. Но встреча для Юрченко закончилась полным фиаско. Наша дама не пожелала не только оставлять своего мужа и бежать в Америку, но, по всей очевидности, не пожелала вообще иметь дело с Юрченко в сложившейся ситуации.

Всё в целом, но в первую очередь неустойчивая психика самого Юрченко, подвигли его на то, что в один прекрасный день, находясь в ресторане в Вашингтоне в компании сотрудника американской разведки, он вышел якобы проветриться и устремился в советское посольство. Там заявил, что он бежал от американских спецслужб, которые ранее его насильно, под воздействием наркотиков, привезли из Рима в Вашингтон. Естественно, эта версия устраивала наше руководство. Он при усиленном сопровождении был доставлен советским самолетом в Москву. Даже сделанные в Вашингтоне, а затем и в Москве соответствующие заявления на пресс-конференциях, конечно, опять не помогли ему стать героем.

В заключение скажу только, что абсолютное большинство предателей, оставшихся за рубежом, — это несчастные люди. И судьбы их очень похожи. Они не становятся полноценными членами общества в Америке или другой стране и являются изгоями, вынужденными постоянно скрываться из-за страха понести наказание. С другой стороны, постоянно находятся «под присмотром своих хозяев», так как полного доверия к ним никогда не бывает.

Упомяну только о судьбе нескольких заметных изменников, оставшихся за рубежом в разное время. Вскоре после окончания войны, в сентябре 1945 года, в Канаде изменил Родине шифровальщик нашей разведки Гузенко. Он передал канадцам, а соответственно, и американцам, бесценные сведения о целом ряде агентов в этих странах. Канадское правительство определило Гузенко пожизненное содержание, но вот, спустя уже много лет нам попалось сообщение канадской прессы, в котором было сказано, что жена Гузенко возбудила судебное дело с требованием выплачивать денежное содержание, которое могло бы обеспечить оплату за учёбу детей, а канадцы отказывались пересмотреть сумму, выделенную на содержание семьи Гузенко.

Ещё более красноречивым было заявление, своего рода интервью, жены изменившего в Австралии в 50-е годы резидента советской разведки в Канберре — Пролетарского. В своё время этот человек принял решение изменить Родине сразу после ареста и разоблачения Берии, испугавшись, что он, поскольку как-то был связан с Берией, также попадет под судебное преследование в Москве. В интервью прямо было заявлено, что Пролетарские живут в Австралии в полной изоляции, уже много лет являются совершенно чужими людьми в этой стране и обрекли себя на жалкое существование.

Характерной является ставшая известной история с изменником Носенко. Юрий Носенко был сыном известного министра судостроения СССР, он довольно быстро дослужился до должности заместителя начальника отдела во Втором главном управлении (контрразведке) КГБ.

Утратив сдерживающие центры, Носенко превратился в типичного выпивоху. В краткосрочной командировке в Женеве он, как потом стало известно, в состоянии запоя бежал с помощью американской разведки в США. Цель в его затуманенном алкоголем мозгу была одна — получить известность. Но не тут-то было. Контрразведывательное подразделение ЦРУ возглавляла в это время одиозная личность — некто Джеймс Энглтон. Позднее выяснилось, что Энглтон действительно страдал манией преследования, развившейся на профессиональной основе. Но всё это стало известно позднее, а в 1964 году Энглтон вынес заключение, что Носенко является двойным агентом — специально заслан в ЦРУ Москвой и продолжает работать на КГБ.