Истории медсестры. Смелость заботиться - Кристи Уотсон
Я чувствую к студенту только жалость. В первый день моей работы в реанимации я нахожу человека цвета голубиного дерьма, определенно мертвого, сгорбившегося на стуле возле круглосуточного сэндвич-бара, где я стою в очереди в конце смены. Я подбегаю, стягиваю его на пол за ноги и начинаю звать на помощь. Мужчина делает глубокий вдох и советует мне убраться. Он не умер, просто спит. «Если кто-то может сказать тебе, чтобы ты катилась подальше, с ним, вероятно, все в порядке», – говорит мне коллега.
Я улыбаюсь, вспоминая это. Джайлз старается изо всех сил, как и я.
– Если пациент пытается прихлопнуть вас, пока вы делаете непрямой массаж сердца, – сквозь зубы говорит Сандра, – он не при смерти.
Джайлз опускает руки.
– Мне так жаль. На прошлой неделе у меня был тренинг по реанимированию, дело, должно быть, в этом.
Я наблюдаю за реакцией Сандры. Она была бы совершенно права, если бы рассказала Джайлзу, что компрессия грудной клетки болезненна и может значительно усугубить клиническую картину. Но я вижу, как ее хмурые морщинки немного разглаживаются. Мы все были когда-то новичками.
– В следующий раз выберите песню побыстрее, – говорит она и подмигивает. – И, ради бога, пойте про себя. Это не «Х-фактор».
Мы возвращаемся к Венди, и Сандра садится рядом с ней.
– Сейчас я задам тебе кучу вопросов, – говорит она. – Я хотела бы узнать о твоей жизни. Это поможет нам позаботиться о тебе, так что расскажи мне все, что, по твоему мнению, нам нужно знать. Что ты любишь есть и пить, и все такое.
Детали жизненно важны. Однажды я ухаживала за ребенком, которому чуть не ввели сильнодействующие и потенциально опасные лекарства для лечения ущемления ствола головного мозга. У него были соответствующие симптомы: фиксированное расширение зрачка и неправильная осанка. Однако оказалось, что у этого ребенка в анамнезе ДЦП и слепота, поэтому у него всегда фиксированный расширенный зрачок и необычная поза. К счастью, врачи прочитали записи медсестры приемного отделения, в которых подчеркивалось, что это нормально для него, и ребенок избежал ненужного лечения.
Сандра пишет «Преступление на почве ненависти» в истории болезни. Конечно, тот факт, что Венди бездомная, затрудняет работу с документами, хотя мы делаем все возможное. Сандра обнаруживает, что за Венди ухаживает команда медсестер для бездомных, которые регулярно видят ее в клинике и в разных общежитиях.
Последствия создания бригад медицинских сестер для бездомных для Национальной службы здравоохранения огромны. Медсестра Жюстин Бохан в 2017 году руководила проектами в Хаммерсмите и Фулеме, в рамках которого она ездила в общежития и центры для бездомных, оказывая им поддержку и лечение. Это привело к 20-процентному сокращению числа госпитализаций в отделениях неотложной помощи. Но реальная ценность специалистов по медицинскому уходу за этой категорией населения важнее денег. Бездомный мужчина рассказывает мне о своей медсестре: «Она помогает мне выжить. Заставляет меня помнить, что я человек и заслуживаю медицинской помощи, как и все остальные».
Социология здравоохранения и политика нашего времени все больше проникают в больницы, но преступления на почве ненависти остаются. Когда мне исполнилось пятнадцать, мой отец каждый день работал бесплатно по несколько часов в местном магазине Londis после того, как его владелец, друг папы, стал жертвой нападения на расовой почве и вынужден был провести месяцы в больнице. Местные дети вбегали в магазин и выкрикивали расистские оскорбления, пока мой отец не прогнал их метлой.
Мы живем во времена постоянно растущего разделения, ненависти и политических беспорядков. А местами и жестокости. Но воспоминание о моем отце, который временами был самоуверенным, но моментально вставал на защиту и сочувствовал любому человеку, дает мне надежду. Если он видел, как кто-то причиняет боль другому, он восставал. Иногда он ошибался и обижал кого-то, но все равно восставал. Мы с папой расходились во мнениях почти во всем, но все же уважали и любили друг друга. Он научил меня, что можно быть на противоположных концах ринга для дебатов и оставаться хорошими друзьями. «Неважно, что ты думаешь. Если ты видишь, как другому человеку причиняют боль, и не вмешиваешься, чтобы помочь, ты такой же плохой человек, как и тот, кто причиняет боль». Мой отец всегда имел смелость заботиться.
Венди плачет – ее выписывают. У нее нет медицинских показаний для дальнейшей госпитализации. Ей предстоит еще одна ночь на улице. Она дрожит от страха.
– Как будто я даже не человек, – говорит она. – Кто это сделал? Я не виновата, что бездомная. Это может случиться с кем угодно.
Я спешу, пытаясь заполнить нужные бумаги, которые мы пишем после любых аварийных вызовов, чтобы отслеживать и улучшать нашу работу. Мне нужно в кардиологическое отделение, где у мужчины за неделю случилось семь опасных аритмий, и все они нуждались в кардиоверсии – ударе по сердцу, который превращает его электрическую активность в нормальный ритм. Я хочу остаться с Венди. Чтобы услышать ее историю. И я вижу, что она хочет мне что-то сказать. Интересно, как жизнь привела ее сюда, кого она любит в этом мире, кто любит ее. Возможно, никто.
Сестринское дело – сложная и академичная профессия. Она включает в себя управление временем, оценку рисков и расстановку приоритетов. Я знаю, что человек в кардиологическом отделении в опасности. Он может умереть, а схема его лечения во время аритмии является важной информацией, которую необходимо передать бригаде, чтобы хоть немного помочь им. Сегодня, как и много раз до этого, я не завтракала и не обедала. Сотрудники мотаются от одной чрезвычайной ситуации к другой и, вероятно, даже не пьют воду, не говоря уже о еде.
Проблемы Венди теперь уже не медицинские. Национальная служба здравоохранения переполнена пациентами, ожидающих крайне необходимых коек. В задачи Службы не входит предоставление убежища, жилья, еды или отопления. У меня нет времени сидеть с Венди, держать ее за руку и слушать, как бы мне этого ни хотелось. Помогая нуждающимся, многие люди выполняют роль медсестер, чего мы слишком часто не можем себе позволить. Но и медсестры иногда находят способы помочь, вопреки, а не благодаря системе.
Сандра подходит к нам, неся стопку медицинских историй такой толщины, что она заканчивается под подбородком.
– Венди, – говорит она, – я слышала, доктор Афолаян сказал, что ты готова к выписке. Она кладет стопку в изголовье кровати Венди. – Но я такая
