Жизнь и приключения Сергея Сельянова и его киностудии «СТВ», рассказанные им самим (с иллюстрациями) - Алена Солнцева
Котт, впрочем, сам признавался: «Для меня до сих пор загадка, кто будет смотреть этот фильм. Мне просто показалось, что это интересно – снять кино про людей, которые, как и мои родители, были молоды после войны. Это было их самым счастливым временем: тяжело с продуктами, приходилось постоянно работать, но оставался послепобедный дух, желание жить… „Шоферы“ – картина неоднозначная, даже для меня. Я люблю ее не за результат, а за год, прожитый с ней. У меня есть какая-то ответственность перед группой, перед продюсером, который нашел деньги на фильм, но сам я не переживаю».
Сергей Сельянов в связи с этим фильмом оптимистично заявил: «Мы работаем не на кассу, мы работаем для собственного удовольствия и любим делать качественные фильмы, причем совершенно разные. Фильм „Ехали два шофера“ будет прокатываться достаточно широко, многие его увидят. Но и в этом случае касса не цель». В другом месте он уточнил: «Кстати, именно авторское кино я считаю основным направлением нашей деятельности. В нем гораздо больше того кинематографического вещества, которое нам так дорого, с которым хочется работать, „играть“. И мы не Голливуд, у нас штучное производство, ручная работа. Мы делаем только то, что хочется!»
В то время Сельянов четко сформулировал разницу между продюсерским кино и авторским, и ролью продюсера в каждой из категорий. По его мнению, «в авторском кинематографе активное вмешательство продюсера ненормально, я не буду никогда режиссеру навязывать свое видение будущего фильма. Повторю еще раз: авторский фильм делает режиссер». Продюсерский кинематограф дело будущего, нужен прокат, рынок, нормальное количество фильмов. «Тогда появится и какой-то инструментарий, позволяющий прогнозировать тот же зрительский успех. И продюсер сможет диктовать режиссеру, что тот должен снимать. Пока же в нашей стране таких условий нет».
Поэтому, говорит Сельянов в 2002 году, «важно ни в коем случае не подсаживаться на иглу бюджетного финансирования. Если ты ничего не умеешь, кроме того, чтобы производить картины за счет бюджета, то это ненадолго. Вообще, лучшие деньги в кино те, которые получены от реализации фильмов».
Тем не менее в 2002 году некоторые российские фильмы, выйдя в прокат, собрали всего одну или две тысячи долларов. Становилось ясно, что так дальше не может продолжаться, что прокат не возвращает денег, что сериалы забирают аудиторию и что зритель, который готов смотреть кино по телевизору, это совсем не тот зритель, который принесет деньги в кассу.
Глава десятая. 2001–2002: «Война», «Олигарх», «Кукушка»
«Бюрократия на коммерческой основе»
В мае 2001 года Сельянов говорил в интервью: «„СТВ“ – маленькая компания. Мы, повторяю, не хотим заводить у себя конвейер. Во-первых, мы отбираем проекты по другому принципу, а во-вторых, не так уж много у нас режиссеров, способных делать конкурентоспособное прокатное кино. Многие снимают талантливо, но не для широкого зрителя. И в этом есть определенная проблема. Продюсерский кинематограф – когда продюсер что-то придумывает, привлекает режиссера, а режиссер это реализует – у нас практически еще не сложился. У меня есть какое-то количество идей, которые студия в состоянии реализовать. Но я не знаю, кто это будет делать. Со сценаристами проблема более или менее решаемая: сценарий можно заказать, не понравился – переписать; это сравнительно небольшие деньги в масштабах производства. А вот с режиссерами сложно. У тех, на кого стоит рассчитывать, свои планы. Можно, конечно, людей из-за рубежа пригласить. Но мы ведь говорим о национальном кинематографе, хочется здесь кого-то найти…» Тем не менее компания наращивает объем, увеличивая количество проектов, одновременно находящихся в работе.
«Лучшие режиссеры снимают на „СТВ“, – говорит Александр Котт, – Балабанов, Рогожкин, Лунгин». Действительно, все трое в 2001 году работают на эту маленькую компанию «СТВ». Или – она на них.
Балабанов снимает «Войну», это его старый замысел, впервые возникший в 1998 году. Тогда на него произвели сильное впечатление кадры, которые снимали боевики во время чеченской войны: «Я увидел отрезанные головы людей, стоящие на снегу, которые показали по телевизору. Я растерялся. Просто глазам не поверил… Я встретился с ребятами, которые у чеченцев сидели в ямах. Я не собирался про это писать… Сценарий долго не получался. Раньше я писал раз-два – и готово. А „Война“ был самый тяжелый». Сельянов тоже вспоминает, что «Леша увидел записи пыток и казней на видео, и ему захотелось сделать про это кино, так родился замысел». Когда съемки «Реки» оборвались, Балабанов вернулся к этому фильму. Ну а дальше все было быстро: сценарий, кастинг, на главную роль на этот раз выбрали молодого Алексея Чадова, а Сергею Бодрову отвели роль опытного боевого капитана – все же ему уже было к 30, в кино подлинности, которое снимал Балабанов, возраст не скроешь. Пришлось еще раз сыграть кавказского пленника, но уже как бы роль Меньшикова.
Летом 2001 года группа выехала в экспедицию на Кавказ. «И тут, – вспоминает Сельянов, – мы совершили ошибку, поступив при этом абсолютно логично – но так бывает, жизнь показывает, что не всегда нужна логика. Поскольку действие происходит на беспокойной территории, – снимали мы в Кабардино-Балкарии, немного в Ингушетии и в Чечне три съемочных дня, т. е. практически в прифронтовой зоне, – то мы решили, что надо на кого-то сверху опереться. Через друзей, которые помогли с контактами, мы обратили в Генштаб, к Квашнину. Считали правильным, чтобы армия поучаствовала, в том числе и с целью сокращения бюджета. Ну и чтобы свободно пустили в эти места. Встретились с полпредом Южного военного округа, – он такое око государево, – вступили в отношения, полпред отнесся с энтузиазмом, дал мне свой мобильный: мы на совещании в Ростове сидели, там, в присутствии всех генералов, полковников, он мне сказал: „Если что – звони“, раздал указания, генералы и полковники тоже поддержали, конечно. А вот
