Павел Милюков - История второй русской революции. С предисловием и послесловием Николая Старикова
По отношению к общей задаче коалиционного кабинета эти частные шаги и меры, разумеется, имели лишь второстепенное значение. Оправдает или нет коалиционный кабинет ту поддержку, которую он получил от союзников и от известной части общественного мнения, поддерживавшей правительство первого состава, зависело теперь исключительно от того, удастся или не удастся русское наступление. Оно готовилось, как мы видели, в полном противоречии со всей остальной обстановкой, созданной условиями «демократической» поддержки правительства. За поддержку эту приходилось платить, и цена уплаты далеко превышала стоимость получившейся «поддержки». Чтобы отдать себе отчет, чем именно приходилось жертвовать, еще недостаточно ознакомиться с жертвами, принесенными «революционной демократии» в области военного дела и внешней политики. Нужно остановиться еще на тех положительных требованиях, которые ставили своим министрам-социалистам «демократические» организации в области, ближе всего их касавшейся, – в области социальных реформ, в рабочем и земельном вопросах.
5. Уступки демагогам «пролетариата»
Уступки рабочему классу. «Пролетарий» вместе с солдатом, один из главных героев революции, должен был и по господствующей теории социализма, и по практическим соображениям извлечь из классовой победы преимущественную и осязательную выгоду. Но, по условиям существования русской промышленности, в особенности в военное время, и при полной неподготовленности и неорганизованности рабочего класса эта выгода вводилась жизнью в очень тесные рамки. Меры охраны труда уже были поставлены на очередь и отчасти проведены еще законодательством царского правительства и двух Государственных дум. Можно было, конечно, говорить о дальнейшем развитии и усовершенствовании этих мер, но это уже были детали, не соответствовавшие широкому размаху момента. Выйти из этих рамок охраны труда, намеченных мировым законодательством, можно было только в область утопии – в область немедленного осуществления социалистического производства, при котором уже ни в какой охране труда не было надобности. Русская жизнь здесь, как и в других областях, сразу пошла обоими путями – реальности и утопии, постоянно сбиваясь с одного на другой и не подвигаясь вперед ни по тому, ни по другому.
О создании Министерства труда думало уже первое Временное правительство, предполагавшее отдать этот портфель социалисту. Получив отказ, это правительство решило пойти путем европейских прецедентов и в виде подготовительной меры создать «отдел труда» при Министерстве торговли и промышленности. Глава этого министерства А. И. Коновалов, являясь одним из самых видных представителей промышленного класса, в то же время пользовался симпатиями социалистических кругов. «Отдел труда» был организован и за полтора месяца своего существования развернул широкую деятельность. Вот характеристика его деятельности, сделанная компетентным лицом, профессором политической экономии М. Бернацким («Русское слово», 9 мая 1917 г.): «Центр тяжести работы отдела лежал в создании новых законодательных норм, обеспечивающих свободу рабочих организаций. Вследствие того, что каждому законопроекту приходилось подвергаться длительным обсуждениям в коллегиальном органе – комитете, состоявшем из представителей промышленников и рабочих, за истекшее время удалось издать только один закон – о рабочих комитетах в промышленных заведениях, об этой основной ячейке рабочего представительства. Были подготовлены законодательные предположения о профессиональных рабочих союзах, о примирительных камерах, о биржах труда. Было начато выяснение трудного вопроса о восьмичасовом рабочем дне, для чего отдел представил ряд материалов. Законопроект, обеспечивающий так называемое “забастовочное право”, находился в стадии обсуждения. Решено было также предпринять посильное статистическое обследование рабочего рынка, и особая комиссия установила принципы первой “трудовой переписи”. Намечена была программа первоначальных изменений наших страховых законов, и часть работы исполнена. Кроме того, впредь до учреждения особой комиссия по установлению здравых начал трудового договора в отделе велась энергичная деятельность по предварительному пересмотру устава о промышленном труде и по вопросу об учреждении особой трудовой инспекции».
В коалиционном кабинете Министерство труда, во главе которого стал М. И. Скобелев, получило, однако, не одно только это наследство более или менее подготовленного материала. Оно стояло лицом к лицу с недовольным и волнующимся рабочим классом, еще более требовательным к своему министру-социалисту, чем к министрам-«буржуям»… Не желая ждать плодов правительственного законодательства, рабочий класс требовал немедленных выгод для себя и немедленных же мер воздействия на предпринимателей, получивших, по его убеждению, «сказочные барыши» от войны. С первых же дней революции «пролетариат» пошел явочным путем. Он требовал немедленного введения 8-часового рабочего дня, немедленного же увеличения рабочей платы, не признавал над собой власти представителей заводской администрации, отрицал пользу и значение технического надзора, смотря на него как на лишнее и несправедливое стеснение, от которого необходимо как можно скорее избавиться хотя бы приемами непосредственного насилия. Нужно прибавить, что вся эта требовательность рабочего класса совпала с периодом крайнего стеснения промышленности, все более вынуждавшейся продолжать свое существование за счет казны и уже стоявшей под знаком приближавшегося кризиса вследствие быстро прогрессировавшего расстройства транспорта, крайне затруднявшего доставку фабрикам топлива и сырья. Бесконечные споры о том, кто виноват в понижении производительности фабрик, вызвал ли его упадок производительности труда, при его дорогой оплате или невозможность работать вследствие недостатка сырья и топлива, новые ли претензии рабочих или унаследованная от старого режима хозяйственная разруха, явились типичным выражением нараставшего конфликта между трудом и капиталом.
Вначале представители промышленности пытались наладить соглашение с рабочими, идя при этом на самые широкие уступки, лишь бы сохранить предприятия на ходу. Вот в виде примера одно из таких соглашений, состоявшееся 11 марта между петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов и петроградским обществом фабрикантов и заводчиков о введении 8-часового рабочего дня, учреждении фабрично-заводских комитетов и примирительных камер: «1. Впредь до издания закона о нормировке рабочего дня вводится на всех фабриках и заводах восьмичасовой рабочий день (8 часов действительно труда) во всех сменах, причем накануне воскресенья работы производятся 7 часов; сокращение часов работы не изменяет размера заработка, и сверхурочные работы допускаются лишь с согласия фабрично-заводских комитетов. 2. Фабрично-заводские комитеты (советы старост) избираются на основе всеобщего и т. д. избирательного права из числа рабочих данного предприятия и служат для сношений рабочих с правительственными и общественными учреждениями, для формулировки мнений рабочих по вопросам общественно-экономической жизни, для разрешения внутренних взаимоотношений между рабочими и для представительства рабочих перед администрацией предприятий. 3. Для разрешения недоразумений между администрацией предприятий и рабочими учреждаются примирительные камеры из равного числа представителей обеих сторон; в случае, если соглашение не достигнуто, спор переносится в центральную камеру, составленную в равном числе из представителей Совета рабочих и солдатских депутатов и общества фабрикантов и заводчиков. Удаление мастеров или лиц администрации и тем более насильственный самосуд недопустимы без разбора дела примирительной камерой». Идеалом при составлении таких соглашений являлась формула, принятая Всероссийским торгово-промышленным съездом 21 марта: «Великие социальные проблемы, стоящие перед Россией, в частности аграрная и рабочая, должны быть разрешаемы путем постепенного и планомерного законодательства, основанного на согласовании справедливых интересов различных классов и подчинении этих интересов государственному и общественному благу».
Разрушение народного хозяйства. Действительность оставила далеко в стороне и этот идеал, и эти соглашения. Уже 22 марта известный экономист социал-демократ П. П. Маслов в «открытом письме Советам рабочих депутатов» «хотел крикнуть на всю Россию», что «отечество в опасности… не от внешнего врага, не от реакционеров»… Она «там, где ее всего менее ожидают» и о чем «слишком мало думают»: она «в возможности расстройства народного хозяйства» как результате несогласованности «классовых интересов рабочего класса с общегосударственными интересами». «Чего стоит «завоеванный восьмичасовой день, – спрашивал Маслов, – если совсем нет работы? Чего стоит повышение заработной платы, если нет насущного хлеба?.. Нужна усиленная добыча каменного угля, чтобы не остановить фабрик, работающих в промышленных центрах. Нужна усиленная добыча руды и выработка металла для металлургических заводов, нужен хлопок для текстильных фабрик и т. д. И прежде всего нужно усиление пропускной способности железных дорог для доставки этих материалов, усиленный ремонт паровозов и вагонов. Эту огромную работу не могут решить самостоятельно ни Временное правительство, из кого бы оно ни состояло, ни промышленники без активного участия Совета рабочих депутатов».
