Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Реформатор

Как сообщили в прессе, президент Финляндии признал, что «аргументы о возможности войны в Европе основательны, но проведение консультации в соответствии с договором 1948 года может вызвать нежелательное беспокойство и военный психоз во всей Скандинавии». В заключение Кекконен предложил, «чтобы СССР не настаивал на военных консультациях и тем самым успокоил общественное мнение». В свою очередь, Хрущев, отдав должное политическому опыту Кекконена, подчеркнул, что он «верит в его добрую волю и способность поддерживать и укреплять нынешнюю внешнеполитическую линию Паасикиви — Кекконена, направленную на соблюдение Финляндией нейтралитета» и потому «считает возможным отложить военные консультации».

На следующий день, 24 ноября, на официальном завтраке в честь президента Финляндии отец окончательно расставил все точки над «и». Заверив присутствовавших, что «мы не вмешиваемся и не хотим вмешиваться во внутренние дела Финляндии», он тут же без обиняков обозначил наши предпочтения: «Внешнюю политику определяют люди, стоящие у власти, и для нас небезразлично, кто стоит у власти. Правые группы, таннеровцы, поведут дело к подрыву нейтралитета, к подрыву линии Паасикиви — Кекконена. Это вызывает у нас озабоченность…

…Мы рады, что в Вашем лице, господин президент, мы находим государственного деятеля, который искренне разделяет наше стремление к дружбе».

Кекконен ответил соответствующими моменту словами, и на этом официальная часть визита завершилась.

В Новосибирске они провели вместе целый день: съездили на Обь, осмотрели гидроэлектростанцию, посетили в Академгородок, сходили в театр. Затем отец распрощался с гостем и занялся делами сельского хозяйства. 25 ноября открывалось совещание аграриев Сибири.

28 ноября он уже на Братской ГЭС обсуждает с энергетиками планы дальнейшего освоения сибирских рек.

29 ноября 1961 года отец в Красноярске выслушивает доклады о подготовке к весне, выступает сам. Из Красноярска он в тот день возвращается в Москву.

Политическую поддержку, оказанную Кекконену в Новосибирске, подкрепили материально. Еще 25 октября 1961 года в Москве подписали протокол об экономическом сотрудничестве на 1962 год, который предусматривал «поставку в СССР из Финляндии: судов различного назначения, машин для производства целлюлозы и бумаги, самой целлюлозы, бумаги, а также картона, мебели, кабеля и знаменитого финского сыра «Виола». Обе стороны выразили понимание, что договор реально заработает только в случае продолжения «линии Паасикиви — Кекконена».

Чтобы давление на Финляндию не выглядело откровенно предвыборным, 12 декабря 1961 года советский МИД высказал озабоченность активностью западных немцев на Балтике планами создания объединенного военного командования в районе Балтийского моря в ноте Датскому правительству.

Справедливости ради отмечу, что возня НАТО вокруг Балтики и на самом деле очень беспокоила отца, он делал все, чтобы свести усилия Запада, особенно западных немцев, к минимуму.

Что же касается выборов в Финляндии, то грех было не воспользоваться… Финны поняли адресованный им сигнал правильно. В выборах 4–5 февраля 1962 года участвовали 81,3 процента избирателей, и большинство проголосовало за Кекконена. В Финляндии, как и в США, президентские выборы двухступенчатые, сначала выбирают выборщиков, а уж выборщики, согласно высказанным избирателями предпочтениям, голосуют за президента. 15 февраля 1962 года Кекконен получил 199 голосов выборщиков из трехсот, а социал-демократ, «таннеровец» Паасио оказался на третьем месте, с 37 голосами. Такой вот урок дипломатии.

Канал из варяг в греки

В декабре 1961 года и в Госплане, и в прессе (еще один признак перемен) заговорили о целесообразности прорыть канал из Балтики в Черное море, проложить его по старому Варяжскому пути, сначала по Западной Двине, затем через водораздел, до Днепра и дальше по Днепру в Черное море. Название канала «Балтика — Черное море» завораживало, проект казался сверхграндиозным, но на самом деле, по масштабам того времени, земляных работ требовалось произвести не очень много: углубить Двину да перекопать перешеек между ней и Днепром — бывший варяжский волок. Днепр после строительства плотин уже стал судоходен по всей длине, оставалось только модернизировать под большегрузные суда шлюзы. Выгода же, по прикидкам Госплана, получалась немалая, канал сокращал, и намного, затраты на перевозку грузов из наших балтийских портов в наши же черноморские, они составляли тогда основной грузооборот. Торговля с заграницей еще только зарождалась, блокада Советского Союза слабела, но далеко еще не ослабла. К тому же, с прокладкой канала отпадала необходимость заходить в порты Западной Европы для дозаправки, тратить там дефицитную валюту. В качестве одного из аргументов сторонники строительства ссылались на войну. Она «запрёт» наши корабли в обоих, Черном и Балтийском, морях. Так уже не раз случалось в прошлом. Вот тут канал и пригодится. В общем, масса выгод.

Однако у канала нашлись и противники. Активно возражали железнодорожники. Они считали, что затраты на строительство канала не окупятся, грузы удобнее и дешевле перевозить по рельсам, а средства целесообразнее отдать им на модернизацию. Спор разгорелся нешуточный. Отец пока не вмешивался, хотя обе стороны к нему настойчиво апеллировали. Аргументы и радетелей за канал, и железнодорожников звучали основательно, и он колебался. Решение не приняли ни в 1962 году, ни в 1964-м, хотя сторонники строительства канала наседали все настойчивее. На представительном совещании, происходившем в двадцатых числах марта 1964 года на Пицунде, долго спорили, но договорились до одного — продолжить расчеты, плотнее заняться экономикой, свести приход с расходом и в конце года доложить правительству. Однако в конце 1964 года отчета новый председатель Совета Министров Косыгин не спросил.

Как жить дальше?

1961 год заканчивался, как и начался — ни шатко ни валко. Промышленность работала стабильно, Госплан и совнархозы с делами справлялись. По их данным, в 1961 году производство приросло на 10,1 процента против планировавшихся 8,3 процента, а за последние три года на 33 процента в сравнении с 27 процентами, утвержденными в семилетнем плане.

Цифры, как всегда, разнятся. Другой статистический сборник сообщает о росте валового национального продукта в 1961 году на 6,8 процента и производительности труда на 4,4 процента (в 1960 году 7,7 процента и 5,4 соответственно). Но это данные брежневской поры, в годы отца цифры за уши тянули вверх, потом их же поджимали.