Борис Григорьев - Карл XII, или Пять пуль для короля

Время начнет работать против Карла XII. Когда он сквозь политические дебри продерется, наконец, к Альтранштедтскому миру, часы истории уже далеко уйдут вперед: восточные провинции целиком и полностью окажутся в руках Петра, Россия использует предоставленную ей передышку и реорганизует армию, создаст флот и укрепит свои внешнеполитические позиции. Стремление добиться абсолютной победы над кузеном окажется химерой и будет стоить Швеции потери стратегической инициативы. Прозвенит первый предупредительный звонок перед поражением под Полтавой.

«Фискал Господа Бога» на Земле взялся явно за непосильную для себя задачу — следить, как грешные люди исполняют заповеди Творца. Это было непрактично, другие на его месте предпочли бы себя в роли пособников Вельзевула, пишет Ф. Г. Бенгтссон, потому что они наверняка добились бы успеха и без всяких сложностей получили бы от своих потомков прощение. Судить великих людей по их успехам и неудачам, утверждает он, непристойно. Но в чем же тогда должен проявляться великий человек, если не в своих достижениях? И разве любой другой выбранный Карлом XII вариант сведения счетов с Августом обязательно должен был нести на себе знак Вельзевула?

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПОЛЬСКАЯ ТРЯСИНА

«Ты думаешь, король любит, чтобы ему напоминали о деянии, которое не принесло ту славы?»

Глава восьмая

200 ТЫСЯЧ СУВЕРЕНОВ

Магистр Стиг. Какое дело привело сюда короля ? Говорили, он должен идти на Норвегию?

Предложение шведского короля было четким и ясным — по крайней мере ему так самому казалось. Согласившись на него, Польша могла бы сделать некоторые существенные приобретения, в том числе и территориальные. Карл XII не отказал бы ей в возвращении украинских земель, перешедших к России, о потере которых польская шляхта не переставала горевать. Большого энтузиазма ни у кардинала Радзиевского, ни у шляхты предложение шведского короля, однако, не вызвало. Вопросов нет: король Август — плохой король, судила шляхта, но дело в том, что в Польше королей никогда не смещали с трона — их судили, ограничивали в действиях, переизбирали, но не прогоняли просто так, и уж если это должно произойти, то ни в коем случае не при помощи иностранного вмешательства. Так было заведено их отцами и дедами, и даже сочувствующие шведам поляки не соглашались с предложением их короля. Об эту твердую и упрямую позицию польской шляхты разбивались и будут разбиваться все усилия, вся пропаганда и агитация Карла XII.

Между тем король со своей армией целый год просидел в Курляндии и за событиями в Польше и Литве наблюдал издалека. Великое княжество Литовское переживало гражданскую войну, и одна из воюющих сторон, возглавляемая магнатами Бенгтом и Казимиром Сапегами, уже не раз взывала к шведской помощи, потому что недовольные засильем Сапегов литовцы во главе со сторонниками Августа князем Григорием Антоном Огинским и Михаилом Сервасом Вишневецким одерживали в этой войне верх. И Карл не раздумывая вмешался во внутренний конфликт. Он принял сторону Сапегов, потому что Август поддерживал Огинского, и направил им на помощь отряд своих солдат.

Ввязавшись в литовские дела, Карл, по всей видимости, перестал думать о русском походе. Вмешательство Швеции в польские дела вызвало удивление и недоумение во всех странах Европы. Непредсказуемость и упрямство шведского короля возбудили опасения и настороженность. Играть по правилам со Швецией становилось все труднее, если вообще было возможно. Зато ее правитель с непосредственностью и беззаботностью невинного ребенка отдавался в это время другим играм: он играл в снежки с голштинским герцогом и принцем Готы[69] и бил снежками стекла в квартирах своих генералов. Впрочем, голштинский зять Фридрих IV тоже играл, но в более серьезные игры и не только со своим шведским родственником, но и с французским послом: по поручению француза он взялся склонять свояка к миру с Августом. И за пределами Швеции не было секретом, что герцог оказывал на короля огромное влияние. Но французы просчитались: Карл оказался стойким и нашептываниям голштинского зятя не поддался.

... Контакт со шведами от имени Сапегов устанавливал шляхтич Станислав Чолик Понятовский (1678—1762), выходец из старинного польского дворянского рода, специалист в военной области, широкообразованный, умный и, как говорили, порядочный человек. Он сразу перешел на службу к Карлу XII и неотрывно находился при нем многие годы в качестве помощника, верного соратника и адъютанта[70].

На первых порах в Лишу двинулись два небольших кавалерийских подразделения: один, под командованием полковника А. Хуммерхъельма, отправился к Сапегам воевать против Огинского, а второй, под командованием подполковника Й. А Мейерфельта, — к прусской границе под Мемель с разведывательным заданием относительно намерений фельдмаршала Штайнау. Рассерженный шведским вмешательством, Огинский активизировал партизанские действия, и война разгорелась с новой силой. Устав от курляндской скуки, Карл XII решил размяться и лично повел новый, более крупный, отряд шведов на помощь Сапегам.

Назначив встречу с Хуммерхъельмом в замке Вюрген под Либавой, король, никого не предупредив ни о маршруте, ни о цели поездки, посадил в сани 400 лейб-гвардейцев и укатил в сторону Самогитии. В Самогитии он бесследно исчез, и долгое время никто не знал, жив он или мертв. Прошел почти весь декабрь, и в Курляндии уже стали предполагать самое печальное, как вдруг Карл XII в сопровождении десяти гвардейцев «вынырнул» под самый Новый год в Вюргене, живой и невредимый, чрезвычайно довольный своим «отпуском» и готовый выслушивать доклады Пипера. Не обошлось без приключений: шведов в местечке Тельзе выследил Огинский и ночью, когда все спали, напал на деревню и поджег ее со всех сторон. Заварушка получилась классическая: шведы, включая короля, выскочили на улицу в нижнем белье, без сапог, разогреваясь в жарких поединках с литовскими шляхтичами. Схватка, несмотря на численное преимущество поляков и литовцев и момент неожиданности, закончилась победой шведов. Они потушили пожар и легли спать. Потом'ситуация поменялась, и уже шведы выследили Оганского и наверняка поймали бы его, если бы не взломался на реке лед, затруднивший преследование ускользнувшего гетмана; Такие приключения — заварушки, замятии — были как раз во вкусе Карла XII, и он постоянно искал их, словно испытывая свою судьбу.