Рудольф Баландин - 100 великих гениев

Нередко у Николая Кузанского встречаются мысли и образы, сравнения, характеризующие его как прямого предтечу Возрождения, где гуманизм нередко принимал чувственные формы. Вот как писал он о познании: «Здоровый и свободный разум, стремящийся ненасытно, в силу врожденного ему искания, постигнуть истину, познает ее, крепко охватывая любовными объятиями».

Картина мира Николая Кузанского парадоксальна, совмещая черты средневекового и ренессансного мышления. Вот непривычное для нас его высказывание: «Тот, кто является центром мира, иными словами, Бог, да светится имя Его, является и центром Земли, и всех сфер, и всего того, что есть в мире, и Он же вместе с тем есть бесконечная окружность всех вещей».

Как можно объяснить видимое, наглядное движение солнца и всего небосвода при явно ощутимой неподвижности земной тверди?

Ответ вполне современен, научен: «Земля на самом деле движется, хотя нам так не кажется, ибо мы ощущаем движение лишь при сравнении с неподвижной точкой. Если бы кто-либо не знал, что вода течет, не видел бы берегов и был бы на корабле посреди вод, как бы мог он понять, что корабль движется?» Тут мыслитель словно мимоходом излагает суть законов движения, а затем переходит к фундаментальному обобщению, силой воображения перемещаясь в космос: «Если кто-либо находится на Земле, на Солнце или на какой-нибудь другой планете, ему всегда будет казаться, что он на неподвижном центре и все остальные вещи движутся. Всегда наверняка такой человек представит себе другие полюсы; если бы он оказался на Солнце, то еще новые; если бы оказался на Земле – иные; если бы на Луне, Марсе и т.д. Машина мира имеет, так сказать, свой центр повсюду, а свою окружность нигде, потому что Бог есть окружность и центр, так как Он везде и нигде».

Такое преодоление земного обыденного опыта, субъективности, характерной для средневекового землянина, сознающего себя в центре Мироздания, – это и есть мировоззрение Нового времени. Но что остается Богу? Кузанский ссылается на Платона, сравнивавшего мир с живым организмом. «Если понимать Бога как душу этого мира, – полагает Николай, – без всякого поглощения ее им, то многое из того, что мы сказали, станет ясно».

Кузанский высказал мысль, на которую в прежние времена ученые и философы не обращали внимания, – о единстве человека разумного с окружающей его живой природой. Попутно он писал о возможности существования многих обитаемых миров – противореча тексту Священного Писания, повествующего о сотворении мира. И в данном случае Николай из Кузы проявил себя прежде всего гуманистом: «Не представляется возможным найти более благородную и более совершенную породу, чем разумная порода, населяющая Землю как собственную область. И это даже в том случае, если на других звездах имеются жители иного рода. Человек не желает в действительности другой природы, другой натуры, но старается быть совершенным в своей, ему присущей».

У Николая Кузанского усматривается стремление к познанию научно-философскому. Это великое достижение. Правда, сам он не пошел по тому пути, который открыл. На это были веские основания: не было никаких научных разработок, которые появились только в XVIII веке.

Очень показательно, что Николай Кузанский одно из своих сочинений посвятил «Ученому незнанию». Он писал: «Нам надлежит быть учеными в некотором незнании, стоящем над нашим пониманием, чтобы, не рассчитывая, уловить точно истину, как она есть, получить возможность видеть, что существует эта истина, постигнуть которую мы не в состоянии».

По-видимому, он имел в виду необходимость учитывать не только свои знания, но и неизбежность неведомого. Умение сознавать и принимать в расчет свое (и всеобщее) незнание – залог грядущих открытий.

БРУНО

(1548—1600)

Полно и ярко выражена натурфилософия Возрождения в трудах Джордано Бруно В нем соединились качества, необычайно редко встречающиеся вместе: великолепная память, обширные знания, творческая активность, поэтическое воображение, литературный дар, жажда познания, смелость мысли, героический энтузиазм.

Родился он в небогатой дворянской семье в поселке Нола близ Неаполя (отсюда его прозвище Ноланец). Назвали его Филиппо. Учился в монастырской школе доминиканского ордена; став монахом, получил имя Джордано. Бруно благодаря своим способностям быстро получил сан священника и степень доктора философии. Отличаясь свободомыслием, чувством собственного достоинства и остроумием, он написал комедию «Подсвечник» и высказывал крамольные вещи. Его обвинили в ереси. В 1572 году он бежал из монастыря и покинул Италию.

В Париже Бруно читал лекции по философии и математике в университете, блестяще выигрывал диспуты-турниры. То же было и в Лондоне, где он жил с 1583 по 1584 год, издав трактаты: «О причине – начале и едином», «Пир на пепле», «О бесконечности, Вселенной и мирах». Переехав в Германию, опубликовал несколько своих сочинений.

В 1592 году его пригласили в Венецию для преподавания, но там предательски выдали инквизиции. 8 лет он провел в ее страшных застенках. От него требовали унизительного покаяния и отречения от своих взглядов, но не добились этого. Часто пишут, будто его казнили как сторонника системы Коперника. Но в действительности он не считал Солнце центром Мироздания, утверждая, что существует множество звездных миров и обитаемых планет. Мир считал единством материи и сознания, вещества и Бога, но слепую веру отвергал. «В мире, – писал он, – идет постоянная война между светом и тьмой, между наукой и невежеством».

Он мужественно принял смерть на костре, не отрекаясь от своих взглядов, не потеряв чувства собственного достоинства. А ведь знал: «Жизнь проходит навеки, без всякой надежды на возвращение». Но для него «лучше достойная и героическая смерть, чем недостойный и подлый триумф». Он жил так же честно, как учил жить. И был прав. «Смерть в одном столетии дарует жизнь во всех грядущих веках».

«Когда я говорю или пишу, – признавался он, – то спорю не из-за любви к победе самой по себе (ибо я считаю всякую репутацию и победу враждебными Богу, презренными и лишенными вовсе чести, если в них нет истины), но из любви к истинной мудрости, и из стремления к истинному созерцанию я утомляюсь, страдаю и мучаюсь». Это была правда, подтвержденная не только его творчеством, но самой жизнью и мученической смертью героя. Кстати, это высказывание почти дословно повторил через полвека Галилей, который читал и чтил сочинения Бруно, хотя и предпочитал не ссылаться на них.

«Природа есть Бог в вещах», – по-своему формулировал Бруно принцип пантеизма. Он доказывал: «Вселенная едина, бесконечна, неподвижна». В то же время у него говорится о многомерности пространства: «Подобно тому, как в этом равном по величине миру пространстве, которое называется платониками материей, существует этот мир, так и другой мир может быть в другом пространстве и бесчисленных пространствах, равных этому и находящихся по ту сторону его».