Александра Пражская - Любовник made in Europe

Коля как-то сказал: «Я не создан для семейной жизни, зато я люблю». Это чувствовалось во всем. Мы оба не знали, как долго продлится наша связь. В любой момент он мог уехать в Испанию или обратно в Германию. Пожалуй, главное очарование отношений состояло в их мимолетности и непредсказуемости, в какой-то неуловимости и неосязаемости, когда после встречи тебя не покидает ощущение чего-то упущенного. Парадокс заключался в том, что, чем дальше развивались наши отношения, тем больше мне хотелось загнать их в рамки стабильности.

Однажды нам удалось провести целые выходные вместе. Три дня! С Колиной работой сделать это было проблематично, а тут повезло. Мы готовили ужин, принимали пенную ванну, пили шампанское при свечах, ходили гулять в парк и поднимались на башни; как дети, выцарапывали наши имена на камнях. Это было так здорово! Насытившись друг другом вдоволь, утомленные до изнеможения, мы лежали в темноте с открытыми глазами, боясь, что, закрыв их, потеряем это ощущение счастья.

— Знаешь, Коля, ты какой-то на редкость адекватный.

Он ответил не сразу:

— Адекватный? Что это за критерий?

— Критерий исчерпывающий. Адекватный — значит без тараканов в голове. Без бзиков, истерик, без чего-то непонятного моей логике.

— Выдумала какой-то критерий и подругам наверняка навязала. А мужики потом думают: «Что значит, что я неадекватный? Цветы не дарю, что ли?»

Я рассмеялась. С ним так всегда, без лишних философствований и разговоров. Именно так в каждой стране, где он останавливался дольше, чем на месяц, обязательно заводилась дама сердца. Сама собой. Нужно было знать Колю, чтобы стало понятно, сам он не будет упорно завоевывать и покорять. Он просто будет, а ты захочешь, чтобы он оставался как можно дольше.

Я не задавала лишних вопросов. Как в игре со строго определенными правилами, которые необходимо соблюдать. В этом и заключалась вся легкость. Но постепенно во всем недосказанном мне стала видеться другая женщина (женщины). Мне хотелось все о них узнать и понять, почему он теперь здесь, со мной. Коля не то чтобы скрывал свое личное прошлое, но рассказывал всегда о чем-нибудь другом.

Как-то я наткнулась на фотографии из Лиссабона. Почти на каждой из них была черноволосая девица.

— Маша, — немногословно пояснил Коля.

— Город Маши прямо-таки, — съязвила я.

— А Прага — это город Саши, — улыбнулся в ответ Коля.

Вот. Ключевое пояснение. Мое влияние на его жизнь ограничивалось рамками города. Могу ли я с этим смириться? Для меня теперь это главный вопрос.

Между тем мы продолжали встречаться с увеличивающейся частотой. Звонили друг другу по пять раз на дню, слали эсэмэс и почти каждый вечер виделись. Для меня настала, пожалуй, самая несозидательная пора. Мне не хотелось ничего делать или менять. Хотелось наслаждаться тем, что есть. В своей обыденности и простоте.

Мы оба были так одиноки в этом мире. Два одиночества, пересекшиеся во времени и пространстве. Коля мной вовсю занимался. Ругал меня зато, что валяюсь в уличной одежде на кровати, за немытые руки, за болтливость, за рассеянную энергию. Как-то сказал:

— Мамы нет, папы нет! Сестер-братьев тоже нет! Даже пожаловаться на тебя некому!

— Все претензии принимаются исключительно в письменном виде и читаются от нечего делать на досуге.

Роль мамы, папы, подруги и любовника Коля взял на себя. Сам, без каких-либо намеков с моей стороны (я бы даже и не додумалась о таком, что уж тут говорить) купил для меня кружку, тапки, полотенце, чтобы в его доме были предназначенные только для меня вещи. Я обалдела. Так не бывает! Когда-то в России была у меня самая большая и чистая любовь. Мы уже жили вместе, а он все никак не мог мне сделать ключи от квартиры! Что уж там говорить о тапках! А тут САМ! Без просьб и истерик! Нет, так не бывает. По крайней мере, не со мной…

А потом все изменилось. Внезапно. В пятницу тринадцатого. Меня уволили с работы. Я и сама собиралась, да все что-то останавливало. То одно, то другое, то пятое, то десятое. А как может работать человек, который занят поиском другого места? Конечно же, из рук вон.

Первым не выдержал директор. Уволил меня и всем об этом рассказал, кроме меня. Я даже разозлилась. Узнала за пятнадцать минут до конца рабочего дня. Ошалела, вышла на улицу и пошла покупать себе подарок.

По дороге позвонила Коле:

— Милый, меня уволили!

— Сама напросилась или так получилось?

— Я давно напрашивалась, но все равно как-то неожиданно и неприятно.

— Ну, найдешь чего-нибудь, наверное. Пойдешь тарелки драить.

— Не пойду. У меня высшее образование и три иностранных языка. Уж что-нибудь найду поприличнее, А вообще Бог тебе какую-то не ту девушку послал. То плачет, то с работы вылетает.

— Ну, на мне же это никак не отражается.

Я обомлела. Действительно, не отражается. Но странно, когда тебе об этом говорят так прямо, без обиняков. Неужели опять иллюзия, что ты вроде бы вместе с кем-то, а на самом деле все равно одна. Господи, как долго я одна! Я ведь уже почти привыкла.

Утешением безработным был секс. Хороший, качественный, как всегда. У меня отказывали ноги, и казалось, что теряю сознание.

Засыпая, Коля спросил:

— Саша, как ты будешь жить без меня?

— В смысле?

— Как ты будешь жить, когда я уеду?

— Почему ты об этом спрашиваешь? Ты собрался уезжать?

— Пока нет. Но тебе не кажется, что ты слишком сильно влюбляешься? Я бы посоветовал тебе не расслабляться. — Он замолчал и уснул. А я пролежала с открытыми глазами до рассвета. Как будто меня ледяным душем окатили. Почему, как правило, все случается одновременно? И работу теряешь, и веру в друга?

Утром Коля поцеловал меня как ни в чем не бывало:

— Доброе утро, мусечка.

— Пусечка, а ты сейчас тоже не расслабляешься? — не могла я не съязвить.

Не знаю, может, я ненормальная? Может, я неправильная, сумасшедшая, тупая или маленькая еще, но я так не умею. Не умею я встречаться и не расслабляться. Целоваться и думать о чем-нибудь еще. Я живу моментом. В данный момент он со мной, и я сосредоточена только на нем. Что будет завтра, то будет завтра. Прямо современная Скарлетт О'Хара. Как можно находиться со мной все время, называть «мусечкой» и другими ласковыми именами и при этом постоянно думать, что ни в коем случае нельзя расслабляться, что нужно держать дистанцию? Лично я предпочитаю все сразу, а потом хоть потоп.

Потом был и потоп. Приехали его друзья. Точнее, друг с женой. Нормальные такие ребята из Томска. В первый же вечер мы напились виски на скамейке прямо за Карловым мостом. Пили из одного стакана. Я уже сто тысяч лет так похабно себя не вела, с тех пор как закончила первый курс универа. В Праге миллион всяческих кафе, но мы почему-то сидели на скамейке.