Ганна Ильберг - Клара Цеткин

Новые взгляды оказали плодотворное влияние на неутомимую деятельность Клары в рядах КПГ. Она опять занималась работой среди женщин. Кларе тяжело было сознавать, что ей не осталось ничего иного, как начинать сначала то, чему она отдала всю свою жизнь. Перед тем как выйти из НСДПГ, она беседовала с очень многими социалистками, разоблачала предательскую роль лидеров социал-демократии, вскрывала допущенные ими ошибки и указывала на несостоятельность этой партии. Однако в новую, Коммунистическую партию вместе с Кларой вступило лишь небольшое число женщин. Но Клара не потеряла мужества. Не зная передышки, она агитировала и проводила большую работу, чтобы организовать в рядах только что созданной партии надежные и активные женские группы. Она ездила по всей Германии, разъясняя пролетаркам цели коммунистического движения и вскрывая недостатки Веймарской республики[39]. Клара всегда показывала своим слушательницам сомнительную ценность преподнесенного им подарка — «равноправия» женщин. Это «равноправие» было таким же формальным, как и вообще вся демократия в буржуазной республике.

Правда, для Клары Цеткин новые законы о женском «равноправии» имели, несомненно, одну положительную сторону: наконец-то и ее кандидатуру можно было выставить на выборах в рейхстаг. В возрасте шестидесяти трех лет она впервые выступила как кандидат на собраниях избирателей. В своих предвыборных речах Клара все время настойчиво и убедительно показывала немецким рабочим, что Великая Октябрьская революция всегда должна служить им ярким примером в их борьбе. Бичуя вождей германской социал-демократии, она обвиняла их в том, что они то и дело всаживают нож в спину революции. Рабочие тоже видели это каждый день собственными глазами. Кайзер сбежал в Голландию, однако его подручные — генералы и помещики, хозяева биржи и рудников — по-прежнему держали в руках бразды правления. Изменилась только вывеска, а сущность осталась та же.

Обстановка, сложившаяся в Германии, внушала многим настоящим коммунистам отвращение к их собственной родине. Они признавались Кларе, что хотели бы отправиться в Россию, чтобы принять участие в социалистическом строительстве и в борьбе с интервентами. Клара Цеткин не любила распространяться о своих личных переживаниях. Но когда таких высказываний становилось все больше и больше, она на III партийном съезде обратила свою речь в адрес этих товарищей; «…Поверьте мне, что я хотела бы давно быть в России, меня тянет туда всей душой. Почему же я остаюсь здесь? Я стыдилась бы бежать из Германии, где революционное движение развивается недостаточно быстрым темпом. Именно здесь нужно с удвоенной, удесятеренной энергией бороться за революцию….» Клара остается на родине, хотя уже многие годы, «душой стремясь в желанную страну», она обращала взоры на восток Европы. Сперва надо в Германии выполнить свой долг!

Как только Клара Цеткин и еще один товарищ с мандатами первых депутатов КПГ вступили в рейхстаг Веймарской республики, тотчас же его зал стал трибуной убеленной сединами коммунистки. Первую свою речь она обратила к широким массам, через границы стран, к людям всех национальностей — вдохновенная поборница и глашатай тех «десяти дней, которые потрясли мир»

Наконец наступил день, когда Клара, как делегат Коммунистической партии Германии, смогла отправиться в желанную страну — страну Великой Октябрьской революции, — чтобы принять участие в работе конгресса Коммунистического Интернационала. Правда, там еще продолжались жестокие бои Красной Армии с русскими и иностранными контрреволюционерами. Это не испугало Клару. Она была очень рада, что будет вместе с русским народом в тяжелое для него время, в самый разгар борьбы. В августе 1920 года Клара отважилась на сопряженную с большими трудностями поездку. Она испытывала такое нетерпеливое и радостное чувство, словно ехала на родину.

В Гатчине Клару Цеткин окружили красноармейцы, которых молодая Советская республика послала навстречу своему верному другу. Они были из числа тех, кто отбил от Петрограда белогвардейские орды Юденича. Среди них находились и старики с развевающимися бородами и юноши, почти еще дети, в самых невероятных одеждах. Они бурно приветствовали Клару Цеткин. Многие уже слышали ее имя и хотели пожать ей руку. С такой замечательной охраной Клара Цеткин в бронированной дрезине поехала в Москву. Во время поездки она спала крепким и спокойным сном: в этой стране под защитой таких надежных людей она чувствовала себя в полной безопасности.

Сразу же после приезда она отправилась в Кремль. Ленин как раз вел заседание в Свердловском зале. При появлении Клары он встал, пошел навстречу и радостно ее обнял. Позже, во время заседания, Клара озабоченно и испытующе вглядывалась в лицо Владимира Ильича. Это было в Штутгарте в 1907 году, когда она его видела в первый и единственный раз. Ленин был так же деятелен и энергичен, как и прежде, однако его лицо, ставшее более суровым, говорило о многих бессонных ночах. Одно показалось Кларе совершенно не изменившимся, и она могла бы поклясться в этом: вождь и руководитель Великой Октябрьской социалистической революции носил тот же скромный, тщательно вычищенный пиджак, что и тринадцать лет тому назад.

Недолго пробыла Клара в России, но она сумела многое увидеть. Она посещала крупные промышленные предприятия, в гигантских цехах выступала перед их собственниками — русскими рабочими. Повсюду она встречала энтузиазм и упорное желание, несмотря на голод и лишения, отстоять и построить государство рабочих и крестьян, одновременно действуя ружьем, кельней строителя и лемехом плуга. Свое самое сокровенное желание, то, за что она боролась всю свою жизнь, Клара на каждом шагу видела воплощенным в действительность: на предприятиях, в учреждениях, в новом государственном аппарате — повсюду женщина стоит в первых рядах строителей новой жизни. Впервые в истории она обладает равными с мужчиной правами! Клара увезла домой богатые, незабываемые впечатления.

Возвратившись на родину, Клара Цеткин стала рассказывать женщинам-коммунисткам об увиденном в Советской России. На объединительном партийном съезде НСДПГ и КПГ она передала им привет от девятисот беспартийных московских работниц. «После моего рассказа об обстановке в Германии и борьбе немецких коммунисток, — описывала Клара делегатам московское собрание, — из среды этих женщин, переносящих тяжелые лишения и не покладая рук работающих для обороны и дальнейшего развития Советской России, был задан вопрос: «Что могли бы сделать русские пролетарки, чтобы помочь своим сестрам в Германии в их борьбе с капитализмом?» Я, товарищи, должна сказать, что никогда не видела более волнующего и трогательного проявления международной солидарности трудящихся, чем эта готовность беспартийных русских работниц оказать помощь немецкому пролетариату».