Георгий Блюмин - Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою

Окрестности селения Карагач. Кавказский вид с верблюдами.

Картина М.Ю. Лермонтова

Минует еще четыре с половиной года, и этот, теперь уже второй период завершается 1837 годом – ссылкой на Кавказ. И третий период – это годы 1837–1841, снова четыре с половиной года, вобравшие в себя и «всемилостивейшее прощение», и вторую кавказскую ссылку по ничтожному поводу, и патент о пожаловании 6 декабря 1840 года Михаила Лермонтова в чин поручика гвардии, и отвергаемые царем представления к орденам, к награждению золотой саблей с надписью «За храбрость»…

И что самое главное – это выход из-под пера Лермонтова именно в этот срок величайших литературных шедевров, принесших ему всемирную славу. И так хотелось бы продолжать эти периоды – ведь впереди у Лермонтова могла быть еще целая жизнь…

Но вернемся вновь ко второму периоду жизни и творчества поэта, к тому времени, когда его окружают «минутной младости минутные друзья».

Друг поэта Поливанов, с которым он сдружился еще в Москве, – это прототип Лафы, героя «юнкерских поэм» Лермонтова. Поэтом в период учебы в школе написаны три так называемые «юнкерские поэмы»: «Уланша», «Гошпиталь» и «Петергофский праздник». Конечно, нельзя по юнкерским поэмам буквально судить о времяпровождении юнкеров исключительно в услужении Вакху и Венере. Вспомним, воспитанникам школы всего по 18–20 лет, а устав школы достаточно суров, о чем можно судить по стихотворению Лермонтова «Юнкерская молитва» (1833):

Царю небесный!Спаси меняОт куртки тесной,Как от огня.От маршировкиМеня избавь,В парадировкиМеня не ставь.Пускай в манежеАлёхин гласКак можно режеТревожит нас.Еще моленьеПрошу принять —В то воскресеньеДай разрешеньеМне опоздать.Я, царь всевышний,Хорош уж тем,Что просьбой лишнейНе надоем.

Если ровесники Лермонтова, учившиеся вместе с ним в Школе юнкеров, за редким исключением, никак не предполагали в нем великого поэта, то спустя годы в Николаевском кавалерийском училище, как стала называться школа, имя поэта ценилось не менее, чем имя Пушкина в Царскосельском лицее. Любопытный факт: по воспоминаниям «старожилов» школы, при поступлении наряду со сдачей обязательных вступительных экзаменов кандидат в юнкера (пусть и негласно) должен был прочесть наизусть хотя бы одну из «юнкерских поэм» Лермонтова.

Князь А.И. Барятинский – герой поэмы «Гошпиталь»:

…Однажды после бурных прений,И осушив бутылки три,Князь Б., любитель наслаждений,С Лафою стал держать пари…

В поэме «Петергофский праздник» рассказывается об одном из замечательных пригородов Петербурга, украшенном дворцами, садами и фонтанами. Сюда часто наезжал сам император, и в дни его приездов в парке Петергофа должны были дежурить воспитанники Школы юнкеров, как правило, выходцы из именитых дворянских родов. Бабушка поэта Елизавета Алексеевна Арсеньева арендовала дачу в Петергофе и переезжала сюда за 29 верст из Петербурга, чтобы быть поближе к любимому внуку и чаще с ним видеться. Одно из таких празднеств и поведение на нем юнкеров было предусмотрено специальным приказом по школе от 2 июля 1833 года. Лермонтов рисует в поэме яркую картину событий:

Гурьбу товарищей покинув,У моста ……… стоялИ, каску на глаза надвинув,Как юнкер истинный, мечтал…

На место многоточий можно подставлять фамилию конкретного воспитанника Школы юнкеров: например, князь Иосиф Шаховской, носивший прозвище Курок, юнкер Л.Н. Хомутов или сам Лермонтов («У моста Лермонтов стоял»).

А в «Уланше» Лермонтов рассказывает о переходе юнкеров из Петергофа в лагерь под Ижорами:

Но вот Ижорка, слава богу,Пора раскланяться с конем.Как должно, вышел на дорогуУлан с завернутым значком.

Здесь вспоминается «Бородино»: «Уланы с пестрыми значками…» Но продолжим чтение «Уланши»:

Он по квартирам важно, чинноПовел начальников с собой,Хоть, признаюся, запах винныйИзобличал его порой.Но без вина что жизнь улана?

Его душа – на дне стакана,И кто два раза в день не пьян,Тот, извините, не улан!Сказать вам имя квартирьера?То был Лафа – улан лихой,С чьей молодецкой головойНи «доппель-кюмель», ни мадера,Ни даже шумное АиНи разу сладить не могли…

Н.И. Поливанов («Лафа») упражнялся в стихосложении и считал Лермонтова своим поэтическим наставником: пытался писать в его манере, но на французском языке. Оба любили рисовать. В московский период они встречались на Большой Молчановке, а летом Поливанов уезжал в свою подмосковную деревню в Богородском уезде, где его посещал Лермонтов. Имение Поливанова называлось Малые Петрищи и находилось в 50 верстах от Москвы. Интересны рисунки Лермонтова, изображающие Малые Петрищи. Рисунки эти сделаны по памяти уже после переезда поэта в Петербург, и на них представлен барский деревянный дом с мезонином-ротондой, флигель с тремя окнами, сад и пруд. До наших дней сохранились парк с липовыми аллеями, пруды. В двух верстах от Малых Петрищ в селе Душёнове – деревянная церковь 1670 года, обновленная в начале XIX века. Церковь и купольную роспись 1823 года, безусловно, видел Лермонтов во время частых своих прогулок в этих местах.

Я посетил Малые Петрищи несколько лет назад, где побывал в гостях у старой учительницы, жившей в небольшом домике на краю деревни.

«Отец Поливанова был камергером. Форменный мундир камергера предполагал изображение на спине серебряного ключа, – рассказывала мне учительница. – Давнишние владельцы выкопали у нас, в Малых Петрищах, пруд в форме ключа: заполненные водой бородка, стержень и кольцо. В настоящее время пруд сильно зарос, но все это и теперь различимо». Моя собеседница предложила мне резиновые сапоги, и мы пошли к пруду. В самом кольце «ключа», на острове, поднялись три старые сосны, ровесницы лермонтовских времен. И здесь мне тотчас вспомнились «Три пальмы» Лермонтова:

В песчаных степях аравийской землиТри гордые пальмы высоко росли…

Пока еще нетрудно сохранить к юбилею М.Ю. Лермонтова этот мемориальный пруд-ключ. Затраты на расчистку небольшого пруда ничтожные, зато память о великом поэте сохранилась бы и здесь еще на многие годы.