Василий Захарченко - Олег Антонов

Антонов принимал непосредственное участие в непрерывной доводке и модернизации всей гаммы боевых машин от ЯК-3 до ЯК-9, участвовавших в бою и требовавших непрерывной «доводки» по конкретным предложениям и указаниям летчиков, проверявших машину под огнем истребителей и зенитной артиллерии. Никогда еще работа эта не проходила столь стремительно и, я бы сказал, раскованно.

«Вот почему советские конструкторы, — вспоминает Антонов, — без лишних согласований и виз, без особых совещаний и зачастую без указаний свыше шли на смелые решения, не боясь ни ответственности, ни трудностей, ни риска впасть в возможные ошибки.

Летчик-истребитель, обгоревший в бою, не предлагал установить бортовой огнетушитель, он требовал улучшить обзор из кабины. На ходу менялась схема остекления кабины, переделывался заголовный обтекатель, материал заменялся пулестойким стеклом.

Истребитель получал более широкий обзор — еще одно преимущество в скоротечном воздушном бою…»

Это всего лишь один пример живой связи конструктора с летчиками. Примеров таких можно привести бесчисленное множество из всех областей конструкции боевой машины.

«Трудно переоценить заслуги летчиков, инженеров, авиамехаников в совершенствовании боевой техники. Тысячи писем, устных пожеланий и советов, поступавших в военные годы на наши заводы и конструкторские бюро, были тем постоянным быстродействующим катализатором, который непрерывно подогревал и будил конструкторскую мысль…

Подобно тому, как из ручейков рождаются реки, так из этих мелких советов-требований, возникавших в условиях боя, складывались новые черты машины, достигалось превосходство над самолетами противника».

Истребитель ЯК-3 в результате многих модернизаций стал самым легким и самым маневренным в мире. Достаточно сказать, что по скорости он превосходил «Мессершмитт-109» на 100 км/ч, а «фокке-вульф» на 200 км/ч.

Особенно выделялся ЯК-3 на вертикальном маневре, часто решавшем исход боя, — здесь у него не было соперников.

Истребитель ЯК-9 обладал мощным пушечным вооружением. А ЯК-9Д (что значит «Дальний») имел специфические возможности, вообще недоступные другим самолетам подобного типа. В истории войны известен случай, когда группа этих истребителей пересекла оккупированные немцами территории Румынии, Болгарии и Югославии, чтобы совершить беспосадочный перелет в Италию.

Советские летчики так оценивали легкость управления боевой машины: в бою забываешь, что ты ведешь машину, думаешь, что крылья выросли вместо рук.

Высочайше оценивали истребитель ЯК-3 французские летчики эскадрильи «Нормандия — Неман», которые воевали в небе нашей Родины на самолетах этого типа.

Мой большой друг Герой Советского Союза маркиз Роллан де ля Пуап первое, что сделал при нашей встрече в Париже, — отвел меня в музей авиации, где под стеклянным куполом до сих пор висит исторический ЯК-3.

— Нам, летчикам Нормандии, — сказал Пуап, — эти самолеты подарили, когда после победы мы возвращались на Родину. Мы решили сохранить этот истребитель навечно — это частица нашей жизни, нашей биографии.

«А мы?» — подумал я. Из 36 тысяч ЯКов, выпущенных за годы войны, как выяснилось, не сохранилось через несколько лет после войны ни одного. ЯК-3 пришлось извлекать для музея из болота, куда упал когда-то сбитый истребитель.

Гитлеровские летчики откровенно боялись ЯКов. Во время войны в наши руки попала, например, следующая немецкая инструкция.

«Строго проинструктировать летчиков истребительных подразделений: при встрече с истребителями противника ЯК с наклонной антенной и без масляного радиатора на носу в бой не вступать».

Ну что ж, красноречивее о преимуществах ЯКов не скажешь!

Работая в конструкторском бюро Яковлева, Олег Константинович Антонов сделал свой творческий вклад в формирование лучшего истребителя времен Великой Отечественной войны.

Хочется лишь отметить одну весьма характерную для конструктора черту — заботу о непрерывной модернизации уже, казалось бы, отработанной конструкции. Этому принципу следовал Антонов, когда строил свои планеры, — это всегда была серия машин, каждый элемент которых подвергался постоянному усовершенствованию. Принципу постоянного обогащения ранее созданного всегда следовал главный конструктор и в последующей работе. Он утверждал, что процессы усовершенствования, модернизации зачастую бывают более важны и результативны, чем создание нового самолета с еще не выясненными возможностями.

Обобщая, можно сказать: семейство АНов всегда состояло из ближайших родственников, а порой даже из близнецов, но с разным характером. На фоне «благополучного семейства» самолетов внезапно появлялся «гадкий утенок», который неизбежно становился родоначальником нового направления.

И вновь возникшее направление начинало постепенно усовершенствоваться, давая каждой модификации свое право на жизнь.

К анализу этой системы конструирования, типичной для Антонова, мы еще вернемся несколько позже.

Приближался долгожданный День Победы. Страна шла к нему долго и мучительно, но все уже видели — победа не за горами!

До нее было, как говорится, рукой подать. И этот день наконец наступил.

«Я работал тогда в Москве, — рассказывает Антонов. — Не сговариваясь, все пошли на Красную площадь. По дороге встретили Семена Алексеевича Лавочкина, Сергея Владимировича Ильюшина Все вокруг ликовали: победа!

Больше не нужны тысячи наших истребителей и штурмовиков, можно подумать и о других самолетах…»

В День Победы три Генеральных конструктора неторопливо спускались вниз по улице Горького, с трудом продираясь сквозь ликующую толпу. Они были еще достаточно молоды. Хотя они очень устали, чувство долгожданной победы возбуждало их.

Шли три богатыря нашей авиации, три человека, которые талантом своим и трудом приблизили День Победы. Люди, безусловно, знали их имена. Но люди не узнавали героев-конструкторов в лицо — фотографии их не публиковались в газетах и журналах. Конструкторы были, как и многое в нашей стране, засекречены.

Три штатских человека вышли на Красную площадь. Любого военного в форме, будь он офицером или солдатом, тут же немедленно подхватывали на руки и качали в знак признательности за дарованную победу. Три богатыря растворились в ликующей толпе. Конструкторов никто не качал, не приветствовал — их существование не связывалось с ИЛами, ЛАГами и ЯКами, ежедневно мелькавшими на страницах газет все эти годы теперь уже минувшей войны.

А народ на Красную площадь все прибывал и прибывал. Обтекая с двух сторон здание Исторического музея, толпы поднимались на площадь к Мавзолею Ленина и в каком-то необъяснимом, броуновском движении медленно раскручивались на брусчатке между кремлевской стеной и затихшим зданием ГУМа.